I
Почти зима. На градуснике минус шесть.
Соседский отрок, выйдя, скажет: «Жесть».
И будет прав – нутром консервной банки
зияет подворотня впереди,
как рана колотая на груди.
И голуби взъерошены, как панки.
II
На переходе ждем зеленый свет:
лучовский шарф, малиновый берет,
пальто из драпа, куртка из вельвета,
в наклонный рубчик серый коверкот…
Как все-таки цепляется народ
хотя б за осень, промотавши лето.
III
Ах, лето красное… Когда б не комары…
Похожи на прихожие дворы,
тем более что срезанные ветки,
их кучи, что узлы на переезд,
и тополя линуют все окрест,
как рамы окон лестничные клетки.
IV
Мы не вернемся в этот прежний дом.
Пускай другие обитают в нем,
пусть призраками бродят в час вечерний
средь венских стульев и китайских ваз,
оттуда, где поскрипывает вяз,
туда, где бедный дятел долбит Черни.
V
Пускай проснется кто-нибудь другой
в одной постели с барышней нагой,
холодный пол нащупает ногами,
отдернет штору и посмотрит вниз,
с тревогой покосившись на карниз,
где голубь, как самоубийца, замер.
VI
А нам пора – зеленый свет горит,
и над землею первый снег парит,
как будто белый голубь, оземь грянув,
мгновенно обратился в снегопад.
Летят снежинки, как они летят!
Как будто Пан стрижет своих баранов.
VII
Мой Бог, так ты же этого хотел –
чтоб отовсюду страшный снег летел,
чтоб полквартала – сразу – будто стерло,
чтоб сиплый ветер сек и жег лицо,
и чтобы, как железное кольцо,
шарф ледяной в твое впивался горло.