Увядающий снег под ногами да тени с потемок.
Ухожу в пустоту и не знаю вернусь ли живым.
Я любил это время вслепую, как глупый котенок,
Я любил этот мир потому, что он был не моим.
Я не знаю кто выдал меня, но я предан, я болен
Состоянием быть досягаемым страху земных.
Мир усеян тоской и теряет со скоростью пули
Время истин и зыблемость веры меняет на сны.
Гомоню свою тень грустным взглядом в пустые глазницы,
Ухожу за бессонницей в мрак потрошить пустоту.
Позади вьется память утрат да стихов вереницы
Поминают любовь и мечты, и молчат в темноту.
Дышат в спину оракулы тьмы, обернуться не смею,
Шаг за шагом считаю, с потерей, как с верой, свожусь.
Что еще мне осталось? Невозможностью светлости вея,
Охлаждаюсь печалями строк и почти не дышу.
Завожу себя в правду времен и не верю, не верю
Пониманию боли за всех, кто прошел этот путь.
Сколько было их здесь в глубине этой гибельной сферы,
Провожающей, словно на казнь, в невозможность уснуть.
Забытье, забытье, забытье. Снова горное солнце
Слепит душу, бессонные окна уставшую тмить,
Пробирается заревом-палевом в грустные стансы,
Зажигает под вытяжкой свет и дает прикурить.
На разбитой повозке судьбы ясновидящий кучер
Допивает остатки тоски, гладит плетью коней.
Ну, давай понукай да поехали клянчить у ночи
Бледноликие строфы, зашитых в туман, фонарей.
Позабавим вселенскую пустошь пронзительным воем
Уходящего вдаль одиночки, простим чужака,
Да проводим беззвучием рифмы ночного изгоя
За стихов вереницами в верные им облака.
Ночь продолжит кочевье и времени мрачный оракул,
Подобрав свою скрипку, положит на струны смычок.
Свет оконный признает в скитальце наследника мрака
И поможет подняться безмолвью до музыки строк.
Ухожу в невозможность себя, в отрицание дара,
Собираю последние силы, бреду в черный дым.
Я любил это время вслепую, как старый волчара.
Я любил этот мир потому, что он был не моим.
= 2016 =