Дядька с родины приедет – я услышу,
Кто «завёлся», кто развёлся, кто сгорел.
Тётя Нина умерла, и дядю Мишу
На последний его маленький надел
Проводили. Пусть земелька будет пухом…
Растащили по чуланам льнозавод.
Моя бывшая зазнобушка, по слухам,
С одноклассником моим уж не живёт.
Говорил, что хлеб в ларьке у них дороже,
Сеять собственное жито не хотят,
Лесорубы ("вот такие у них рожи!")
Понаедут – только щепочки летят.
Истребили по округе птицу, зверя,
Аж в Медведице осталось меньше звёзд.
«Ничего у нас путёвого теперя.
Все дороги упираются в погост.
Речки – суше, ольхи – глуше, песни – тише.
Тётя Нина погасила свой огонь.
Вечерами на крыльце у дяди Миши
Не играет «ошалелая гармонь».
Моя жалкая, родимая обитель,
За тебя я перед Богом бью челом!
Говорю тихонько дядьке: «Потерпите.
Не всегда же будут тучи над селом»...
Говорить-то говорю, а сам не верю,
Да ему и не слыхать из-под корней.
Если тяжко мне становится под Тверью,
Приезжаю, как бывало он ко мне.