Он неторопливо бродил по тёмным улицам старинного города и искал. Искал что-то, что привлечёт его пресыщенное внимание, что хоть немного развеет пустоту внутри и подарит новые ощущения. Скука и сплин - две самых очевидных болезни нашего времени, - владели им безраздельно, и он всё больше погружался в мрачное уныние, которое затягивало его глубже и глубже с каждым днём. Лишь изредка он пытался оглянуться по сторонам в поисках новой эмоции, но всё было пресно, привычно и попахивало той самой скептической обыденностью, которую он искренне ненавидел. Всё, что могло хоть как-то отвлечь его - это старые города. Обязательно ночью, с пыльными маленькими улочками, неосвещёнными подворотнями, старыми зданиями, сохранившими толику своего былого величия. Только когда он под подошвой туфель чувствовал неровные булыжники старых улиц, а руками прикасался к стенам этих обтрёпанных домов - только тогда он чувствовал себя немного живым и с жадностью глотал прохладный воздух летних ночей.
Он приехал сюда ненадолго в надежде отвлечься от всего привычного и изрядно наскучившего, созданного им самим, но жутко не любимого. Он слышал, что этот город полно мистицизма, а на его улицах можно встретить нечто такое, что снова заставит сердце биться чуть сильнее, а повседневность наполнит смыслами, хоть какими-нибудь смыслами! Не первую ночь он вот так блуждал по этим улицам, что-то высматривая в окнах, в толпах прохожих, заходя в маленькие магазинчики и стараясь понять, чем живёт этот город, его жители, его духи и призраки. Он чувствовал, что сегодня не простая ночь, что в свете сегодняшней луны он найдёт что-то, что-то знаковое, что оправдает эту его внезапную поездку.
Вдруг он почувствовал жажду и резко остановился. Предавшись мыслям, он и не заметил, что вышел из Старого города и спустился к набережной реки, которая удивительно мистичной казалась в неясном свете луны. Громадной, белой, совершенно неземной луны, ярким пятном выделявшейся на небе. Он достал маленькую фляжку с ароматной и горькой текилой и пригубил напиток, но тот не утолил жажды. Он облокотился о поручень и стал любоваться рекой, завидуя её мудрой неспешности, и вдруг услышал звук шагов сзади.
Несмотря на глубокую ночь, людей на улицах было ещё много и он не опасался появления грабителей или других неблагоприятных личностей, а потому не спешил повернуться. Шаги были лёгкими, уверенными, неторопливыми. И вдруг он захотел посмотреть на того, кто идёт позади. Он знал, что ему нужно обернуться прямо сейчас и если он не сделает этого, то это будет ужаснейшей ошибкой. Может быть, он и рождён был только для того, чтобы вот сейчас, в эту летнюю ночь, обернуться на звук этих шагов и запомнить их обладательницу. А то, что это была женщина, он был уверен, потому что эти шаги просто не могли принадлежать мужчине.
Он обернулся. Она как раз шла мимо. Вся в чёрном и тонком. Совершенно чёрном и тонком. Между ними было не больше метра, когда он разглядел чёрные, как вороново крыло, волосы, рассыпавшиеся по плечам, длинную юбку, низко сидящую на бёдрах, из тонкой чёрной ткани, похожей на шёлк. Такой тонкой, что казалось, будто это ветер и ночь сплелись в единое целое и обнимают её ноги, её бёдра и часть бархатистого живота. Она лишь слегка повернула голову и посмотрела на него. Посмотрела безразлично и не обязывающе, в этом взгляде не было ничего приглашающего, но его пронзила крупная дрожь с головы до пят, а текила горячим комом застыла где-то в желудке. Девушка пошла дальше, а он несколько минут стоял, как истукан, и не мог сдвинуться с места. Не было ни мыслей, ни желаний, только оглушающий стук сердца.
Потом он внезапно как будто сорвался с места и очень быстрым шагом пошёл за незнакомкой. Пошёл торопливо, спешно, путаясь в собственных ногах, как будто что-то толкало его вперёд. Он видел её неясный силуэт, неторопливую походку, соблазнительное покачивание бёдер. Он понимал, что выглядит глупо, вот так просто идя за ней, но ничего не мог поделать с собой. Они синхронно шли на
одинаковом расстоянии около десяти минут, а потом….
Потом она обернулась. Не резко, а очень естественно, остановившись и смотря на него открыто и прямо. Он остановился перед ней и понял, что не знает, что сказать.
- Хотите угостить меня текилой? - голос глубокий, с низковатыми нотками, глухо звучащий в пространстве набережной, окружённой старыми домами. Стоит спиной к лунному свету и лица не видно, но он почти осязаемо чувствует её взгляд на своём лице. Она не изучает, она просто смотрит.
- Да. Хочу. - слова вылетали из горла с трудом, мысли путались, от самоуверенности не осталось и следа. В тот момент его даже не удивило, что она знает про текилу во внутреннем кармане и про то, что он действительно обдумывал такое предложение в качестве повода для возможного знакомства.
- Ну, так угощайте - в голосе проскользнула лёгкая ирония, которую он сразу же почувствовал и смутился ещё больше.
- Где?
- Да здесь же. Прямо вот здесь.
Он протянул ей фляжку. Она сделала глоток. Он увидел, что она улыбается. Смущённо замолчал, потому что при виде этой спокойной улыбки растерялся ещё больше и почувствовал себя подростком.
- Теперь Вы.
- Я и так почти пьян, - он надеялся, что она поймёт контекст его фразы, вернее, даже не сомневался, что поймёт. С каждой минутой он всё больше хмелел ею, её силуэтом в лунном свете, странным голосов и уверенными движениями. Она казалась ему совершенно неземным созданием, одним из духов этого города, тревожащим, будоражащим, и в то же время удивительно плотским, земным, напоминающим кого-то из прошлого, кем он дорожил и о ком старался не вспоминать всуе.
- Вам не помешает - опять эта ирония, чуть прохладная, как лёгкий ночной ветер.
- Почему Вы так полагаете?
- Потому что Вам скучно. Вам настолько скучно, что вы забыли, зачем вообще живёте.
Его покоробила эта фраза. Она была права, но как она смела вот так прямо говорить ему о том, в чём она сам себе предпочитал признаваться лишь изредка, оправдывая своё состояние усталостью и хлопотами?
- Присядем?
- Прямо сюда? - он с некоторым недоверием взглянул на тёмную лавочку, которая как будто из ниоткуда возникла недалеко от них.
- Почему нет? Отличное место для разговоров под текилу, если у Вас ещё осталось.
- Да, ещё есть. Как вас зовут? - он хотел прибавить какую-то банальность вроде "прекрасная незнакомка", но понял, что этим всё испортит. Почти на интуитивном уровне осознал, что она рассмеётся или разочаруется, скажет что-нибудь ироничное и он снова почувствует себя неловко.
- Имена ни к чему. Не нужно стереотипов. Как бы Вам хотелось назвать меня?
Он задумался. Задумался, но не удивился. У него на языке давно вертелось имя. Как только она появилась за его спиной, как только он услышал лёгкий шум шагов, он сразу понял, как хотел бы назвать её.
- Хелен. Я хотел бы называть Вас так.
- Красивое имя. У Вас многое с ним связано?
И вдруг он вспомнил. Вспомнил так, как будто это было вчера, вспомнил всё то, что так долго хранилось глубоко в памяти и, как он думал, окончательно там похоронено.
- Можно и так сказать. Это моё Несбывшееся. Много времени прошло, а оно всё ещё окликает меня.
- Расскажите мне о ней. Немного. Вы что-то чувствуете к ней?
- Сложно сказать. Иногда ничего, но сейчас, когда смотрю на Вас, понимаю, что безумно скучаю по ней. Рядом с ней всегда были какие-то смыслы, которые неуловимо оплетали моё сознание. Я мог чувствовать себя безусым юнцом, но каждый раз рядом с ней я как будто что-то понимал заново. Мы много с ней говорили. Редко, но много. И всегда только по ночам. А ночью люди становятся другими и только ночью перед ними раскрываются тайны Вселенной. Мы зажигали свечи и пили текилу прямо на полу. С тех пор я больше ни с кем и никогда не пил текилу. Только в одиночестве, в чужих городах и только по ночам. Это напоминает о ней. И ещё мы слушали музыку. Она всегда включала что-нибудь и это было мне не знакомо. Нет, я и раньше мог слышать эти песни, но они всегда проскальзывали мимо, я не обращал внимания на них, а с ней…
это всегда было знаково и обжигало изнутри. Мне нравилось ощущать её рядом, касаться её плечом. Она, она была совершенно ирреальна, но я редко встречал в ком-то больше здравомыслия, чем в ней. Мне часто не хватает её. До сих пор.
- Она Вам нравилась потому, что в ней было столько несочетаемого? - незнакомка тонко улыбнулась и ждала ответа, не отрывая взгляда.
- Нет. Она заставляла меня испытывать жажду, и при этом сама была не такой…. Я не знаю до сих пор, могла ли она сама чувствовать это, но рядом с ней мне хотелось пить. Я был живым и жаждущим. Это было не перманентно, это накатывало волнами среди повседневной суеты. Я осознавал, что мне не хватает именно её, той её особенной атмосферы, которую только она могла незримо создавать. Атмосферы, в которой мне было неудобно, которая часто уязвляла моё самолюбие, но… это и была жизнь.
- Она знала о Ваших эмоциях?
- Да, знала. Я говорил. Думаю, она даже чувствовала, что я не лукавлю. Но она всегда отвергала их. Очень корректно любила говорить, что время излечивает всё. Всё стирается. И это правда, я знаю. Мы не виделись много лет, я живу в другой стране, и память моя поблекла, но я до сих пор те эмоции пронзают меня, и я никогда не забывал её надолго. Не забывал о своём желании её, хотя очень много раз пытался..
- Желании? Вы о плотском?
- Да. Именно. Но не только. Я о всех смыслах и оттенках этого слова. Иногда я думал о ней и меня буквально накрывала волна чего-то демонического и бархатного. О, она была воплощением греха. И она была вне всяких стереотипов и категорий. Что-то чертовски порочное, тёмное, но при этом изысканное и в чём-то гораздо более моральное, чем я. Она могла несколькими взглядами разрушать мои рамки, которые я старательно возводил день за днём, пряча себя в них и считая это правильным. О, она была моей ирреальностью и от взгляда на неё моё дыхание замирало в груди. Я никого не хотел так страстно и так долго. Бывали периоды, когда за одну ночь обладания ею я готов был отдать ей всё. Но ей это было не нужно. Я был ей не нужен. Она была сиюминутностью. Она диктовала правила игры. И я понимал, что нахожусь полностью в её власти.
- И принимали это?
- Безоговорочно. Я пытался сопротивляться сначала, потому что привык сам управлять ситуацией, но несколько её движений, её манера одеваться и смотреть делали меня её рабом. И я безропотно принял это. Она смеялась. Она не верила или думала, что я сам создаю для себя иллюзию и хочу верить в неё. Я думаю, что мы оба создавали её. Возможно, она чувствовала меня и была именно той. Той, кого я не в силах забыть.
- Она причиняла Вам боль?
- Нет. Нет. Она ранила меня. Это было больно. Но это было другое. Мне хотелось этого. Я был удачлив в любви, я знал многих женщин, и я умел их чувствовать. Когда мне нравилась женщина, я искренне тянулся к ней, искренне желал её и подсознательно давал то, что она хотела. Я редко встречал отказ. А она умела держать меня на расстоянии. Я дико боялся потерять её. И был робок, как безусый юнец. И просто не мог позволить себе хоть чем-то обидеть её. Она была моим тёмным божеством, диктовавшим свою волю, и она единственная, перед кем я охотно преклонял колени.
- Почему Вы пошли на это? Разве не мучило Вас самолюбие?
- Она была эксклюзивна. Я не могу судить о ней, как о личности в целом, но со мной она была совершенно эксклюзивна. Я доверял ей. Я мог бы доверить ей всё. Она умела слушать и умела молчать. Она слушала и понимала меня так, как никто бы не смог. И редко называла меня по имени. Не знаю, почему.
- Вы желали её, как женщину?
- Безумно желал. Больше, чем кого-либо. Но не сразу. Сначала мне просто нравилось говорить с ней, слушать её и просто наслаждаться ею. В ней был какой-то неуловимый секс. Знаете, в ней чувствовалась страстность, но где-то в глубине. Очень глубоко. Как огонь в жерле вулкана. Иногда она напоминала мне обжигающий вкус горящей самбуки вприкуску с хрустящими кофейными зёрнами - её хотелось выпивать большими глотками, задыхаясь от контрастности
ощущений. Я помню очертания её губ. Я помню, как жаждал изведать её вкус, как иногда прикасался к ним, но всегда чувствовал, что она лишь позволяет, что есть границы, которые мне не переступить. А иногда она была совсем другой, более изысканной и трепетной. Тогда к ней хотелось прикасаться медленно и нежно, вдыхать запах, пьянеть от желания, рождающегося под ладонью и поражаться силе эмоций. Каждая мысль о ней обжигала меня, сводила с ума, терзала своей несбыточностью.
- В Ваших словах чувствуется страсть....
- Это и была страсть. Всепоглощающая страсть, которая делала меня живым. Я болел ею. Я не спал ночами. Я мечтал прикоснуться к ней, я хотел обладать ею. Мне казалось, что она не может не понимать, что я чувствую её, что я вопреки всему знаю, как прикасаться к ней, как ласкать её и обжигать своей дикостью, которую она же во мне и рождала. Но.... Она так и не ответила мне взаимностью, оставив для меня лишь Несбывшееся - тяжёлое, бархатистое и эмоциональное. Я навеки остался её рабом, мечтающим о благосклонном взгляде, улыбке, встрече. Я готов был бежать к ней, если бы только она позволила. Я никогда не ждал, что она позовёт. Но я бы примчался с другого края земного шара, если бы только был уверен, что она позволит мне прийти к ней. Что снова зажжёт свечи и будет пить со мной текилу. Включит музыку и будет слушать….
Он так увлёкся своим рассказом, что не заметил, как небо начинает светлеть. Он посмотрел на случайную свою попутчицу. Она внимательно слушала его. Так внимательно, как когда-то совсем другая женщина, никогда не покидавшая надолго его мыслей. Он всмотрелся более внимательно и почти оторопел. Она была неуловимо похожа на ту Хелен, которую он так хорошо помнил: та же женственная линия губ, полуулыбка, внимательный взгляд карих глаз. Та же тонкая ткань, не скрывавшая бархатистого живота и великолепных тазобедренных косточек, к которым всегда хотелось прикасаться костяшками пальцев.
- Вот Вы и снова живы, не так ли? - в установившейся тишине её голос прозвучал как-то особенно иронично и немного властно.
А он прислушался к себе и понял, что снова может дышать полной грудью. Что рад этому незнакомому городу, этой тёплой ночи и утру, которое обязательно привнесёт что-то новое в его жизнь. Новое и радостное. Что сердце его бьётся быстро, что он полон мечтами и больше всего на свете хочет закурить крепкую и сладкую табачную сигарету. Такую, которую часто курил вместе ней.
- Мой Вам совет: не ищите её, пока она сама этого не захочет. Она была той, кого Вы не сможете забыть, но эти воспоминания всегда будут возвращать Вас к жизни и напоминать, как Вы умеете желать. Оставьте её своей мечтой, ведь в Вашем сердце она осталась прекрасной, желанной и недостижимой. Вы сами создаёте эту иллюзию, но иногда только она помогает Вам бороться и жить. Вы хотите стать достойным её и всегда встаёте с колен, чтобы идти дальше. Чтобы когда-нибудь она не просто позволила Вам приехать, а позвала Вас и разделила с Вами новую реальность. На миг. Всего лишь на миг, который станет смыслом Вашей новой жизни.
Его заворожили её слова. Он сидел молча, недвижим. Почти счастливый и обновлённый. Воссозданный глубиной своей незаживающей болезненной раны. На минуту он прикрыл глаза… и вдруг почувствовал её горячие губы на своих губах. Это было так естественно, что иначе и быть не могло. Так обжигающе, как будто они были оба рождены исключительно для этого поцелуя. Как будто сам этот поцелуй был наполнен такой всепоглощающей цельностью Бытия, что менял человека на генном уровне. А ему показалось, что его сейчас так целует другая женщина и за сладость её губ он готов продать Душу самому Дьяволу.
На несколько секунд он забыл о реальности, а когда очнулся, то не было уже поцелуя и не было рядом этой удивительной женщины. Она шла по набережной, и тонкая ткань её длинной юбки была похожа на ночной ветер, нежно обнимавший её соблазнительные бёдра и часть бархатного живота. Он не окликнул её. Он уже научился отпускать и благодарить судьбу
за то, что ему дано. Сделал последний глоток текилы и почувствовал, что счастлив....
14 сентября 2015