Март казался ему серовато-асфальтовым,
джентльменским таким от зонта до калош,
оловянным и стойким, в мундирчике драповом
и с задором мальчишеским а-ля Гаврош.
И на фоне его сам он делался глупеньким,
провожая глазами спешащих людей.
И, в толпе разглядев пару красненьких туфелек,
вслед за ними пустился от серости дней.