Я с ней сошелся в маленьком кафе,
И перед тем, как нам расстаться в нем же,
Мой мозг подвергнут был аутодафе,
И я чуть-чуть не стал вокзальным бомжем.
Мы с ней прожили месяц и два дня…
И это были те еще мгновенья…
Я поздно понял: это западня,
Ведь для нее я был всего лишь тенью.
Я нужен был, чтоб починить бачок,
Чтоб колесо свезти в шиномонтажку,
Чтоб пригласить на майский пикничок
Ее отца и хитрую мамашку.
И с ними обсуждать дождливый май
И спрашивать, взошли ли помидоры…
А в это время, прибыв на Домбай,
Мои друзья шагали дружно в горы.
И я за ними мысленно летел,
Приделав крылья к хилой дачной лавке
И слушая, как лечит чистотел
На теле тещи злые бородавки.
Я слушал бред о том, что натощак
Нельзя курить, и было мне тоскливо…
А я хотел поехать на леща,
Смотреть футбол и пить с друзьями пиво.
Но, согласившись ехать на пикник,
Я понимал, что это замануха,
И я себе сказал: «Терпи, старик…»,
А так хотелось им заехать в ухо.
Отставив свой не выпитый бокал,
Я брел по грядкам с поливальным шлангом…
А в это время в озеро Байкал
Мои друзья спускались с аквалангом.
Когда однажды был я с бодуна
И ей за это подарил дубленку,
Мои друзья валили кабана,
Затем под мясо пили самогонку.
Когда они куражились в парной
И в прорубь прыгали, пугая мир задами,
Я был уже на голову больной
И погибал, не справившись с мечтами.
Закрыв глаза и медленно дыша,
Я представлял, надеждой сердце раня,
Как наперегонки моя душа
На всех парах спешила с ними в баню.
И я забыл, как выглядит кабан:
Я ламинат стелил в ее квартире,
Я сам чинил водопроводный кран,
Стеклил балкон и плитку клал в сортире.
Но отвлекаясь от насущных дел
И спрятав надоевшую фанеру,
Я видел сотни загорелых тел
В закатных красках пляжей Варадеро.
Я чувствовал, что счастье где-то есть,
И, от друзей читая эсэмэски,
Я понимал: чтоб скинуть эту жесть,
Достаточно лишь выбросить стамески.
Я к Ангелам отчаянно взывал,
В своей судьбе просил принять участье,
Остановить судьбы девятый вал —
Моя душа в любви искала счастья.
Я слышал шум степного ковыля
И плеск ручья, и шепот листопада…
Я видел в снег укрытые поля
И летний дождь, дарующий прохладу…
Я видел лагерь у подножья гор
И слышал звук потрепанной гитары,
А на поляне в такт горел костер,
Теряя искры алого нектара.
Я так желал любимой объяснить,
Что жизнь моя пошла и вкось, и криво,
Что я хотел, хотел ее любить,
Но у меня сломался гиперпривод.
Я выдержал тот месяц и два дня,
Хотя, ну что сказать, на самом деле
Она могла похоронить меня,
Без сантиментов — так через неделю.
В любовный кубок подливая яд,
Она не знала меры в адском зелье,
Моих мучений умножая ряд
С какой-то лишь себе известной целью.
Навьюченный покупками, как мул,
Я ждал ее часами в ювелирном,
А вечером, чтоб был хороший стул,
Меня поили снадобьем кефирным.
И если вдруг о странностях любви
Зайдет когда-то разговор небрежный,
Прошу тебя, Господь, благослови
Сказать о них всю правду парой нежных.
Возможно, что любовь еще жива,
Но только спрятана от всех в пустыне Наска:
Там сохранились нужные слова,
Там губы влажны, руки помнят ласку…
Там два созданья Божьих, как одно,
В блаженной неге слились в поцелуе,
А Ангелы спокойно пьют вино,
С небес лелея красоту такую…
…
Моя любовь еще не умерла —
Она забылась, потеряв дар речи,
Но если кто-то даст чуть-чуть тепла,
Она откликнется и полетит навстречу.
Она сейчас готовится к зиме…
Примерить все ей не хватает суток…
А у меня рыбалка на уме
Да видео японских проституток.
Быть с нею рядом выше моих сил,
Такой сюжет подобен катастрофе…
Но так случилось — я ее любил…
— Официант, несите счет за кофе.