Акрополь и Олимпия его связали цепью
нерасторжимой в качестве таком,
чтоб в основании стать той духовной скрепой,
объемлет что земной весь окоём,
распахнутый перед глазами, где читает
ваятель в сердце, что он — оселок…
И вот, когда резцом часть отсекает
от целой глыбы камня — сей кусок
свидетельствует, что в его скульптуре жажда
Творения имеет место тоже быть.
И созидающий, вкусив нектар однажды,
уже обязан труд свой воплотить.
А остальное — дело случая, удачи...
Временщики, что упекли его в тюрьму —
от их усилий и потуг он не заплачет.
Но как без дела жить, любимого, ему?!
ноябрь 1987, 95