Маме
Невесел без мамы родительский дом,
Хоть в целом природа мудра, справедлива:
Сначала - родители, дети - потом...
Но как же порой без тебя мне тоскливо!
Я знаю, родная, в сумятице дня
И в шорохах тихой и вкрадчивой ночи,
Всегда и повсюду ты слышишь меня,
Со мной размышляешь, грустишь и хохочешь.
Оплошности все, заблужденья мои
Известны тебе до последнего вздора,
Ты шлешь мне флюиды безмерной любви...
Всегда - лишь любовь и ни капли укора.
А коль удается себя превозмочь -
Случаются в жизни такие моменты,
Глядишь одобрительно с фото на дочь,
И слышу я тихие аплодисменты.
И нет для меня сокровенней мечты -
Быть детям своим, а, возможно, и внукам,
Всем тем, чем всю жизнь для меня была ты -
В беде - утешеньем, и светом - в разлуке.
Отцу
Притушив багрянец кленов догорает день осенний,
Дождь с утра без передышки, притомился наконец,
А в палате номер восемь в страшном онкоотделенье
Под бесхитростной иконой умирает мой отец.
После маминой кончины он решил поставить точку.
С ней ушла вся радость жизни, лишь на донышке печаль,
И осталась вместе с нами только тела оболочка,
Души могут жить без тела, а наоборот - едва ль.
Передернулся от боли, путь неблизкий на Голгофу,
Тут инъекция морфина вам и посох, и сума...
Я читать пытаюсь вирши, но сливаются все строки,
Только так - все, право, лучше, чем совсем сойти с ума.
У кровати на коленях, стиснув судорожно руки,
Я едва ли не впервые горячо молю в тиши:
"Господи, будь милосердным, прекрати ты эти муки!
Не сполна он расплатился? На меня перепиши."
За окном дерутся белки в старом садике больничном,
Хоть и повод пустяковый - горсть рябины иль орех.
И в контексте близкой смерти это выглядит циничным,
Но природа несогласна, и прекрасна, как на грех.
Годы минули, но все же не разгадана загадка:
И откуда брал он силы так держаться до конца?
И прошу я у Владыки не сокровищ, не достатка,
А всего лишь - быть похожей хоть немного на отца.