Как бы ни был всесилен, а не дорисован,
Не достроен, гулкостью лифтовых шахт
Воешь в горьковатые дымные перекуры, между вахт,
Что ненавидишь тело и место, в которые ты закован.
Жалуешься на законы, ожидаешь сноса или расплаты,
Ставишь ставки, когда тебя с точностью растащат по кирпичу.
Когда совсем дуреешь, кричишь: "Боже, ну спаси же меня! Я тебе заплачу!"
И серьезно копишь, с каждой зарплаты.
Что ты ни сотворяешь, а все кумиры — сплошная ложь,
О чем ни мечтаешь, а все на утро становится жуть и желчь.
И так иногда хочется просто замертво лечь...
И чтобы разруха, пожарище и рекомендованная цена тебе — грош.
Чтобы все, кто держат тебя, развалюху, все ещё здесь,
Прекратили навещать и рванули, скажем, в Париж,
Пили вкуснейший кофе и смотрели с крыш
На сады, стихийные передвижения людей—муравьев, не видя, как тебя оставляет спесь.
Чтобы потом какой-то сплошной монтаж, форс-мажор.
Хронометраж... Настоящий пожар, пепелище, как на лице печать..
И тебя переселят в особняк, и да, ты тогда будешь — сплошные занавесочки и декор...
Но ночами тебе будет сниться вой шахт.
И ты будешь скучать.