Чёрный снег в пепелище сугробов ложится прахом…
Снежной оспой покрыты вербы и города.
Я ещё никогда не влюблялся с таким размахом.
И с такой быстротой не разлюбливал никогда….
Самый трепетный месяц – в котором метут метели.
Чем морознее ночь, тем ценнее живая кровь.
Пробиваясь цветком сквозь льдины моей постели,
Засыпает со мной нетронутая любовь.
Твой пробор в волосах – словно речка. И лес осенний
Твоих локонов – распростёртые берега.
Ненавижу эпитеты, милая. В воскресенье
Я сменяю тебя бакалейщику на торгах.
Всю тебя, без остатка – весь образ твой, голос, тело.
Запах твой, твои мысли – старый ненужный хлам.
А потом помолюсь, чтоб только ты охладела…
Боже мой… чтобы только ты охладела
к нам.
К нам из прошлого – тем, засыпавшим… ты помнишь?... вместе.
Тем, застенчиво-нежным, радостным. К тем, иным…
Я тебя зачеркнул, как ставят на бланках крестик
И поставил прочерк, где сказано «был любим».
Время сгладит тебя, сотрёт как пятно с манжета.
Память высушит чувства на солнце чужих страстей.
И наступит лето. Конечно… наступит лето
Где я засажу цветами свою постель.
Знаешь, столько ещё их будет – смешных, беспечных.
С поволокою рта, искринками светлых глаз…
Я однажды в тебя влюбился. Думал - навечно.
Но не вечны мы сами и всё, что внутри у нас.
«Как же так, разлюбить?» - говорила ты, помнишь?... Было?
«Если любишь одну, как предать её, не скорбя?»
Всё проходит, милая. Знаю, что ты любила.
Больно мне, что не знаю,
Как я разлюбил
Тебя.