. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . «Джон Донн уснул, уснуло все вокруг.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Уснули стены, пол, постель, картины ...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .весь гардероб, буфет, свеча, гардины.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Уснуло все. Бутыль, стакан, тазы,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . хлеб, хлебный нож, фарфор, хрусталь, посуда…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Иосиф Бродский - Большая элегия Джону Донну (1963)
Проник туман в усталые сады,
Буксир снующий к берегу причалил,
На старый мост, на вздыбленный кадык
Присели блики стаей лунных чаек.
Касаясь тьмы, уснул болтливый день,
Потоки света в сажу обратились.
Кузнечик тенькал звёздам – где вы, где?
А те цветами неба распустились.
Притих асфальт, застыл немой рекой,
Упала пыль на гравий у обочин.
Погас маяк над горем моряков,
Одна лишь смерть над их бедой хлопочет.
Покорно сник фонарь на мостовой,
Закрылись двери уличной аптеки.
Мне стало очень грустно от того,
Что скоро жизнь закроется навеки.
Исчезнет в сон извечная печаль,
Не будет утра, с ним и пробуждений,
А память тех, кто боль не замечал,
Утонет в море зла и наслаждений.
Мой дух не спал и рвал сто тысяч кож,
Кромсая в ночь любовную простуду.
Быть может, стал он на Христа похож,
Но только миг, а дальше был Иудой.
Болит душа на жизненной оси,
Скорбит словами сказов и заветов,
Не спит и путь до рощи из осин,
К верёвке на одной из толстых веток.
2016