(продолжение)
20
То, мимо чего человек пройдет,
И мотыгой не тронет в земле,
Пес увидит своими глазами:
Скрытое под земными пластами
Вторую тысячу лет.
И вот он кружит и скулит
Там, где люди молча прошли
Мимо этой земли.
Все топчется пес, все дрожит
Там, где запах крови разлит,
Где стон под землей стоит.
А кто-то фальшивый, нестрашный
В тапочках, в кресле домашнем,
В роскошном доме своем сидит.
Доспехи странствий: копье и щит
Рядом с ним, и перо у него, как меч.
Он сеть плетет из веревок своих
Для спящих покуда рыбешек речных.
Но глянет искоса, взор его вдруг заблестит:
Так баклан за рыбой следит.
Пес почует его – и заскулит:
Здесь ангел смерти стоит!
21
Но я все же псом быть выбираю
В древнем и бедном народе своем.
Под хлещущий дождь плоть подставляя,
Благославляя тучи в небе родном.
Я псом из тех псов быть выбираю,
Чьи пророчества сброшены в прах,
Кого всякая фальшь бунтовать побуждает,
Но не командовать теми, кто много лет
Пребывал в галуте: тысячью тысяч евреев, тех,
Кто нынче сыт, но подавлен на этой земле.
Я в отчем доме псом быть выбираю –
В древнем и бедном доме своем,
Чем жить в царстве креста, процветая
В облаченье роскошном и дорогом.
Мне лучше в Израиле быть: пусть он
Болен, и боль причиняет сам.
И темным силам поставлен в нем трон,
И мое поколенье в раздорах там.
Мое пророчество там лежит
На весах, как будто съестного кулек.
Там камнями насмешек будет побит
И теперь иерусалимский пророк
(Ведь пророчество в Сионе трактуют,
Как где-то в Бердичеве мысль простую)
Но крепче смерти страна моя,
И твердо сердце ее, как гранит.
Пусть пока я внизу. А все же струна
Ложных достоинств моих звенит.