Пес скулил, смотрел в глаза отчаянно,
Я кричал, глазаст и большерот…
Помню, как от дядек до овчарки
Товарняк определил на фронт.
За стеклом, узорчатым как вышивка,
Рыжию собачину оплакивал…
В эти ночи черные, как крыши,
Больше всех терзался о собаке я…
Но к привычкам предков обреченный,
Пес сбежал, здоров и невредим.
Все ему, лохматому, до черта –
Гул сражений и поселков дым…
Логика, своя собачья правда,
Что война, когда скучает сука?
В годы те я рыжего оправдывал,
Даже лапы целовал, как руки.
В дни войны, жестокие и прошлые,
Вероятно, был я непричем…
Все до боли оказалось проще –
Пес сбежал, а дядька… не пришел.