Как Руслан вступаю я на поле брани.
Меч бы кладенец нам — в чистые бы длани.
Спрятан ох надёжно меч тот кладенец.
Смилуйтесь над нами, предки, наконец!
Вон вокруг безмерно море убиенных,
Может, тех, святых —
храбрых и смиренных,
Раненных, убитых сразу наповал,
Словно в Диком поле вечен смерти шквал.
Дайте нам знаменье, дайте нам прозренье,
От позорной спячки —
горечь пробужденья!
Очень уж хитры Черномор и свита,
Только воля Промысла — не убита.
Сквозь шум ветра долго слушаю пространство,
Вижу степи гордой скромное убранство.
И вдруг звук прорвался —
вроде вздох иль храп.
Голова ли стонет или воин-раб?
Наконец-то сброшу шоры свои с глаз
И увижу ясно — рядом конь Пегас.
Смело с ним и вовремя облетим весь шар,
Кое-где успеем погасить пожар.
А что упряжь яркая —
то от Света дар.
Песней обернётся мой сердечный жар.
Что нам упряжь — двум,
Что нам ветра шум,
Что нам будет гром?
Вся Земля — наш Дом.
А чтоб окаём
Не был вечным злом,
Мы вдвоём с конём
Чудо-меч найдём.
февраль-март 2016 г.
Из Толкового словаря живого великорусского языка Даля:
«Окаёмный человек, окаём — сев. вост. негодный, изверженный, лентяй, тунеяд; обманщик, плут, мошенник ... Окаёмиться — твр. отбиваться от рук, быть отъявленным негодяем».