Какие мы странные люди,
Какие мы темные твари,
Себя даже если не любим,
Себя даже мучим и травим.
Прессуем, гнобим и мурыжим,
Не прячась по исповедальням.
И думаем меньше о ближнем,
Чем думаем, скажем, о дальнем.
Придумали сладкую соску,
Что, дескать, мы умные очень.
И надо бы выставить сноску:
На что этот ум, между прочим?
Боимся, что ноги промочим,
И завтра рисуем ужасным.
И что мы себе напророчим,
Великим таким и несчастным?
Нам строем не нравится топать,
А хаки – любимая гамма.
На солнце мы смотрим сквозь копоть,
И выглядит солнце погано.
Но каждый при этом надушен,
Парфюм – это неотменимо.
А то, что затменье на душах –
То это сознания мимо.
И точим умело те лясы,
Что, в принципе, третьестепенны.
Немыслимо сопротивляться,
Снимая шумовками пены.
Сказал бы я, что бесполезно,
И химия не помогает.
В котле этом варится бездна,
Что равно пьянит и пугает.
Она потихоньку дозреет,
Она наберет аромата.
И вран буревестником реет,
И песня его старовата.
Но смотрят и слушают люди,
И не удивятся, наверно,
Когда поднесет им на блюде
Крестителя эта таверна.
Ничто не бывает по-новой,
А все происходит привычно.
И то, что мы держим основой,
Ну, просто негигиенично
И даже никак не прилично
С учетом такого портрета,
Где каждый приватно и лично,
Как минимум, мир и планета.
И так все у нас неразумно
При всем самомнении нашем.
Когда же глаза мы разуем,
Когда же мы шоры-то стащим?
Все это, ну, просто стыдоба
Для битых судьбою и тертых.
И жалко-то нас не особо –
Ну, кроме отдельных и мертвых.
2016