Начать бы мне с чего-нибудь
Нехитрое своё повествованье.
Вот, например: рабыни и купанье...
Вода им нежно обнимает грудь,
Усыпанная лепестками роз.
И смеха девичьего брызги и плесканье,
И волны шёлковых, струящихся волос,
И с фруктами на берегу поднос,
И евнуха ворчанье.
Вода струится лёгким водопадом.
Сад обнесён высокою оградой
И стражи, словно статуи вокруг
Бесстрастным всё окидывают взглядом...
Но быстротечен нашей жизни круг...
Вода на лбу испариной лежит,
Глаза безумны, тело без опоры.
Палач сейчас работу совершит,
Закончит с жизнью он чужие споры.
Но снова смех и чьи-то разговоры,
Вдоль стражи пёс, поджавший хвост, бежит,
Оглядываясь на людские своры.
Над городом весна и тополиный пух,
Гортанный смех, мольба, ворчание старух,
Юродивый с похмелия опух.
Взмах топора и голова в корзине...
Но быстротечен нашей жизни круг...
Реалии мы ищем на картине.
Рембрандт, Веласкес, Левитан, Рублёв...
Святые лики, женщины и дыни -
Дух времени, реальность, пыль веков.
Бесстрастный взгляд и полуоборот,
Улыбка, все вобравшая загадки.
Эскиз, набросок и задатки
Не мальчика, но мужа и вот-вот
К ногам с картины спрыгнет мудрый кот.
Цвета коней, переплетенье рук,
Мольба и плоть, желание и вера.
Что спрятала упавшая портьера?
И пухлый купидон, держащий лук...
Но быстротечен нашей жизни круг...
Мечи скрестились, грудь копьём пробита
И латы мятые упали под копыта.
Оруженосца верного сеньор
К себе зовёт. Но брешь уже закрыта -
Сомкнулся строй. Смерть - это не позор,
Добытая на честном поле брани...
В простых одеждах, где-то утром ранним
Бежала юность к берегу реки,
Глаза искали благосклонный взор
И нежное движение руки.
Но небо уже тучи собирало
И где-то вдалеке был слышен грома звук.
Венки плывут... Опущено забрало,
Копыт тяжёлый стук...
Но быстротечен нашей жизни круг...
К рабыням вновь мы обратили стих.
Под мерный перестук старинных чёток,
Спускаясь в сад, идёт владыка их.
Смех девичий, как плеск воды притих
И тело нежное для ласк, а не для плёток,
Переливаясь каплями росы,
Бутоном утренним само стремится в руки.
Нужны ли здесь желания весы?
Иль страсть сиюминутной скуки
Возьмёт здесь верх? Тела рабынь нагие
Водой оправлены, как жемчуга драгие.
А с минарета голос муэдзина -
И на колени падает мужчина -
Аллах велик - и взор мужской потух...
Но быстротечен нашей жизни круг...
Ночные кухонные бдения –
В глазах угас ночной испуг –
И на столе закуска, водка, «Бежин луг»,
Накурено, витают рассуждения;
Раскованность видна в движеньях рук.
Свобода, Запад, Сталин и ГУЛаг,
Япона мать и просто так – мать вашу,
Наполнить всё пытаясь чашу
Терпения. Нет чаши, есть дуршлаг.
Кто близкий друг? И где не дремлет враг?
Мы – на посту! Наполним же стаканы,
Заглушим пробуждения позывы –
Мы, слава Богу, дома – значит, живы.
Ведь завтра праздник? – за окном советский флаг,
А все уже сегодня пьяны.
Всегда досрочно мы печатаем свой шаг
Ночными бденьями на кухоньке своей.
Закуска кончилась. Ах, есть зелёный лук…
Поговорить бы! Тут уж – пей, не пей,
А, всё равно, мы впереди планеты всей…
Будильник, и – похмелье, и – испуг…
Но быстротечен нашей жизни круг…
Что человек? Суть, вещь, сосуд,
Наполненный инстанциями редкими...
Не всяк!.. На эту ёмкость был затрачен труд
И время. Выражениями меткими
Сей оболочке была форма придана.
И вот уже - гордится им страна,
Отмечен череп лавровыми ветками -
Сие - венок, надетый на сосуд.
А он достоин ли того, что в нём несут?
******