Крылато воспарённым,
как песнь звёзд вздымлённым,
на облаке вышинном
Пегас застыл как птица, взирающая долы,
где спеют песен токи
грядущих всех времён.
Но не дыханья долов
он зрит, совсем другое,
грустнейшую картину:
Волы как пашут слОги,
тем самым Слово мучая.
Как чёрный пот струит с них,
с волов тех твердолобых,
глаза как в них ослепши
и приземлённость тяжкая
как тягло из надрывов,
как наказанье рабское
гнетёт волов тех вздохи.
Уважить бы их надо,
волов неутомимых,
но Слово с них так стонет,
так плачет слог изящный,
кривятся что мелодии,
что сотворёны росами.
Вот кто-то там кувалдой
абстракции песочит,
палач как тот угрюмый
лупцуя символизмы
и акмеизмы муча.
Вот буйволица с вычуром
стругает слог кричащий,
голимою пластмассой
рождая снов мычание.
А вот и тролль смердячий
по долу, как в трясИнах,
взбивает тонны грязи
вонючею патИной.
Волов как много стало,
как мало птиц крылатых.
И близко нет манЪёсю,
сонетов и элегий,
баллад печальнозвучных,
поэм о снах подлунных...
Живой строки красивой -
как кошкины те слёзы.
Пегас застывшей птицей взирает долы с неба,
немея весь от боли.
Такая вот картина глазам его открылась:
кругом одно болото.
Но где-то в занебесьях
уж вызревают рокоты от таинствий сакрала
как гул всёочищающий.
И чистые астралы, лучи что всем мерцают,
уж веруют что время
волов, ослов, верблюдов
недолго будет в танцах.
Воспрянут что крылатые
певцы красивых токов.
И солнце тоже радостно:
оно неугасимо.
/Альбатрос/