Ну и пусть все это останется мелочью по карманам,
Звоном ключей где-то на дне рюкзака,
Пластырем "больше я не вернусь" по ранам...
Рассеянное, глазами в пол, брошенное "пока".
Прощание раньше срока, умирание до сорока,
С похоронами любви на три экрана,
Талым пульсом ровненькая строка.
Так устала от этого вечного одиночества,
Внутри меня выгрызшего себе дыру...
Оно даже с именем, с ямочками на щеках, но без отчества.
Так что, кто его породил — я ему неустанно вру.
Пустота поёт сквозь меня на сильном ветру
Мантры про величество или качество, черные пророчества,
И про то, что оно останется жить, когда я умру.
Ты же знаешь, я бы с тобой не расставалась,
Стояла бы, прислонившись спиной к стене,
Несла полную ерунду, плакала бы или смеялась,
Как на сцене, в белой софитной пелене, ноль в цене,
Улавливая край улыбки твоей, только не жалость,
Только не жалость мне.
Затасканную, всю залатанную, в жирных пальцах,
В вот этих фразочках, господи, ни о чем.
Клеймо на клейме, о прошлых владельцах—скитальцах,
О том, что каждый из нас с тобой обречён,
Каждый, такой, высечен на правой лопаточке, под плечом,
Тоской на лицах, камнями в кольцах, тканью в пяльцах,
Жертвой и палачом.