А история вся, я пальто на гвозде, кто наденет его не священник, бедняк.
Вот он к небу в молитве руки воздел, позже купит бутылку на последний меляк.
Рукава износились, воротник ещё цел, ещё год мне посилен,
ещё день я сумел.
От меня не тепло, ветер знает покрой, не боится молитвы, похмелья, креста.
Старый драп он неплох, он покроет корой, я бы деревом мог,
но не стал.
Я пальто, и я гвоздь, и хребет моя ось, и висеть мне, как висельник на плечах,
у девицы вчерашней, пришедший на час,
выпить с пьяницей этим, который владелец, моего бесконечно пальтового тельца,
а ушедшей под утро, меня прихватив,
но пьянчугу оставив святым,
а ты,
что не брал у вселенной - всё было не то, а теперь захотел только гвоздь и пальто.
И таки воздалось.