Добрый день, дорогие товарищи классики,
Вы пытались для нас рассказать, что к чему.
Как узнать удалось из случившейся практики,
Мало слов, чтоб развеять столетнюю тьму.
И в далёкой Баварии, глядя сквозь тучи,
Что стояли всегда за российской межой,
Верил в Русь дипломат и поэт Фёдор Тютчев,
Восторгаясь Россией в столице чужой.
Но нельзя обвинять нам наивного Фёдора,
Что не смог отвести он печаль и беду.
Он был занят, лаская прекрасные бёдра
У немецких красавиц в баварском саду.
Гений Лермонтов тоже был полон неверия,
Рассказав про страну из рабов и господ.
Но неясно и ныне, зачем хлопать дверью,
Если это не слышит российский народ?
Грибоедов, спасибо, не скажешь красивей,
Доказал, и сейчас актуально весьма,
Что и в прошлые годы далёкой России,
Недостатком считался избыток ума.
И гроза мироедов, великий Некрасов,
Защищал обездоленных от нищеты.
Но Россия, как погреб, закрытый на засов,
Не боится идти до последней черты.
Но народ не поднять ни кнутом, ни соблазном,
Ни стрельбой из «Авроры», ни криком гусей.
Или, вправду, за что-то он богом наказан,
Или водит в пустыне его Моисей?
Ах, Россия, Россия, моя дорогая,
Необъятный, как небо, простор голубой.
Всё равно, за чужими живя берегами,
Я в душе никогда не расстанусь с тобой!