Ты лежишь под бархатом снега.
Ты руками врастаешь в лед.
Уже год ты не видишь неба,
Уже год не вкушаешь мед
Царства Аидова. Не дыша,
Ты застыл нелепым пятном.
Твоя жизнь никому не нужна.
Твоё тело сковало льдом.
На ресницах хрустальный иней,
Ты - остывший кусок стекла.
Цвет волос - золотисто-синий,
Спят застывшей водой глаза,
Спит душа твоя в колыбели
Из чистейшего белого льда.
Он стоит твоей постелью,
И сияет над ним звезда.
Укрывая тебя от ветра,
Он решает судьбу души.
Темный бог – изваянье в белом,
В хрустальной ночной тиши.
Уже год он не может тебя забрать,
Так пленили Аида глаза
Мертвеца, что не может спокойно спать
Под одеялом из льда.
Буря бьется в просторе неба,
Поднимая с земли снежинки,
И они укрывают белым
Голубые глаз твоих льдинки.
Он тоскливо смеется над телом,
Воздевая руки к луне.
Ветер трепещет в плаще его белом,
И склоняется он к тебе -
Словно натягивает струну.
И мгновенье – она порвется.
Лишь секунду… Всего одну…
Темный бог над собой смеется.
Резким взмахом руки разрывает нить.
И взвивается ветер над телом.
А душа за спиною его стоит,
Неподвижно, в лохмотьях серых.
Он берет твою душу за руку,
Открывая врата в Аид.
Тянет к себе, и ты падаешь
На мрамор холодных плит
Его царства. Все что можешь ты –
Упокоиться в Стикса водах,
И тебе не приснятся сны:
В темных водах такой же холод,
Как в лютой земной зиме.
Темный бог поцелует тебя
В холодные мертвые губы,
Собирая с них белый снег,
Собирая осколки льда,
Роняя прозрачные слезы
И душу твою храня…
Безупречно сияющий снег
Укрывает тебя теперь.
Вот твой вечный, последний ночлег:
Бог в Аид закрывает дверь.