Иногда надо уступить жене,
иногда жену.
М. Э.
Люди вокруг меня разные – кто всю жизнь мыкается, а у кого-то даже горе умыкнули.
И гнёт народ свою спину или линию, находясь под гнётом, ничего не имея за душой, или против подставляемых подножек... вагонов, улетающих вдаль поездов.
И готов мил-человек махнуть на всё рукой, но где это всё?
И пучит живот, глаза, а с глазами-плошками и оплошать, не ровён час, можно.
И глядишь, сносные жилищные условия со временем сносу (по рублю) подлежат.
И большевизм своё оттарабанил с требованиями дефицитной туалетной бумаги.
И по-маленькому ладошкой за углом прикрыться не мешает под танцплощадкино танго «Недержание в ночи».
И люди понимают, когда сдают нервы, бутылки уже не принимают.
И тянет в родной двор на истерическую родину меня – патогенного острослова, неординарного злопыхателя, ищущего на свою голову физической близости, чреватой последствиями у женщины с сантиметром в руках с чрезмерными требованиями и наклонностями принимать мужчин такими как они есть, а отпускать в чём мама родила.
И я впадаю в животный гнев, позабыв про западню в виде ямы, тщательно прикрытой ветками.
И думаю, только бы не накостыляли.
И всё-таки жаль, что у костылей нет человеческого опыта, а то бы я смог на него опереться.
И звучит в ушах Григ, а с ним отклонения от ибсеновской «Нормы».