Котлета отказалась от котлет!
Произошло это внешне ничем не примечательное событие в один из обычных столовских завтраков или ужинов. Пожалуй это был всё-таки ужин. Я тогда очень устал от тяжёлой и нервной дневной работы. Весь день мела косая холодная и злая метель. Снег налипал на тёплое лобовое стекло кабины, и совсем не улучшал мне видимости. В гидравлическую систему крана трубоукладчика, была залита всесезонка, но от холода масло замёрзло и загустело, поэтому все системы срабатывали с опозданием, что было опасно для окружающих, и машину приходилось угадывать и «ловить», что требовало предельного напряжения внимания и сил. Сегодня шла отгрузка металлических поясов для бетонных пригрузов газопровода на соседний участок - немецким «товарищам». Принимавшему при погрузке в кузове грузовика полуторатонные пачки металлических поясов, счастливому и улыбчивому немцу, было категорически наплевать на то, что плохо слушающийся меня кран и груз болтающийся на стреле может снести ему башку. Он, даже не пригибаясь, торчал в кузове и ждал, что я опущу каждую пачку с ювелирной точностью в указанное им место и одобрительно показывал задранный вверх большой палец. Только по самой счастливой случайности тогда всё обошлось хорошо, и я не прибил стальными и поясами этого улыбчивого идиота. В конце концов, этот сумасшедший рабочий день на нашей материальной базе закончился и я, закрываясь от косого и колкого снегопада, даже не успев переодеться в чистую одежду, поспешил на ужин в готовую закрыться столовую. О чудо, толовая всё ещё работала. я набрал тарелок с едой на поднос, выставил её на столик, уселся и собрался поужинать. Как только я расстегнул куртку и откинул её на спинку стула, к моему столику привычно и деловито подошла Котлета, и усевшись в пределах видимости склонила голову на бок, приоткрыла пасть будто бы улыбаясь, и чуть высунула свой маленький розовый язычок. Я обескуражено посмотрел в свою тарелку и обнаружил, что совершенно забыл о своей четвероногой подружке, взяв сегодня только одну котлету для самого себя. Делать было нечего. Тащится вновь на раздачу, и отстаивать ещё одну очередь из-за одной котлеты было выше моих сил, и я, решив довольствоваться рассольником и картофельным пюре, выудил из тарелки рубленый шницель, слизнул с него налипшее пюре и подливу и выдал пайку своей дорогой подруге. Котлета наклонилась, понюхала выделенный ей шницель, и ни разу не откусив направилась к следующему столу, за которым ей перепало несколько ломтиков гуляша.
« А котлеты она теперь не ест, барыня стала!» - рассмеялся проходивший мимо меня очередной, припозднившийся рабочий с разносом.
Сказать, что я рассердился - это не сказать ничего. Я почувствовал себя обманутым и преданным за гуляш! Это я - кто делился с ней последними вкусными кусочками,
вдруг ощутил себя «бывшим», пройденным этапом, и отработанным материалом.
Я почему-то начал вдруг вспоминать о том, что у Котлеты появилось множество новых друзей! О том, что её полюбили в столовой! Что и в нашей комнате она была дружна почти со всеми, кроме тракториста «Бло».
Котлета давно перестала чувствовать себя моей и давно стала общей, городковской собакой... Осознавая это, я не заметил, как доел свой ужин и пошёл в гостиницу. Когда Котлета вернулась из столовой, поскребла в дверь и вошла сытая и довольная, я демонстративно не обратил на неё никакого внимания.
Нет, я вовсе не стал выговаривать ей и укорять её за гастрономические предпочтения, за эту, придуманную мной «измену», понимая, что её любит и кормит весь городок, и это только номинально она остаётся нашей гостиничной и моей личной собакой. Котлета уже давно стала нашим общим талисманом, а я этого просто не видел и не осознавал. Впрочем, и сама Котлета не особо, как мне казалось, переживала по поводу моего к ней охлаждения. Она всегда находила, чем ей заняться и с кем поиграть, тем более, что в желающих с ней повозиться, просто отбоя не было, ведь Котлету любили все!
Однако, вскоре Котлета стала пропадать на ночь, и не стала приходить ночевать на свой лежаночный ватник, постеленный для неё у нашего обеденного стола. Сначала она не пришла в первую ночь и мы всей комнатой было встревожились и за переживали, но увидев её утром в столовой успокоились и решили что Котлета подружилась с кем-то ещё из семейных жителей городка и ночевала в гостях у детей в одном из вагончиков. Потом Котлета стала появляться на своём старом месте всё реже и реже, а вскоре перестала приходить в гостиничный номер совсем. Мы долго не могли понять, куда переселилась жить наша любимица, потому что никто из жителей городка не признавался, что забрал Котлету к себе. Несколько раз, я встречал её на мостках между рядами вагончиков и видел, что в её рыжей и мохнатой шубке застряли древесные опилки и кусочки стружки. Однажды я увидел, как она выбирается из дощатого короба, который закрывал трубы отопительной тепловой системы центрального отопления городка.
Котлета устроила себе в этом коробе отдельное личное логово и теперь ни от кого не зависела. Ведь если задуматься, то даже наличие шести или семи жильцов в нашей комнате гостиничного общежития не гарантировали ей вовремя открытую дверь. Видимо, чувство свободы и собственного достоинства для Котлеты, были очень важны, потому она и стала жить одна. Быть может она прожила в нашем прокуренном и заваленном масляной спецовкой номере больше полугода, только из-за того что не хотела оставлять меня? Я не знаю об этом наверняка, но мне до сих пор хочется так думать. В теплотрассе ей было и сухо, и тепло, а скоро наступила первая в жизни Котлеты весна и она стала уже совсем взрослой, маленькой и весёлой красавицей!
Скоро я покинул гостиницу и перебрался в собственную половину жилого вагончика на второй линии нашего городка. Когда я получил своё собственное, пусть временное жильё, то пригласил Котлету жить к себе, в эту новую отдельную квартиру, но это будет наша следующая история.