По невыкошенному лугу, торопясь укрыться от надвигающейся грозы, пробирались две девчонки. На плечах они несли эмалированные ведра, туго перевязанные платками, под которыми угадывалась собранная на взгорке земляника. Ветер гнал по траве разноцветные волны из полевых ромашек, душицы, клевера, но любоваться этим зрелищем было некогда.
Надвигалась гроза. На западе тучи свисали до самой земли, и столько в них было дождя, грома и молнии, что обязательно нужно было где – то спрятаться, чтобы не погубить ягоду. Вымокнуть сами они не боялись. Им не впервой было ходить по горам и лугам. С самой ранней весны и до осени деревенские девчонки, да и мальчишки, не зная усталости, собирали грибы, ягоды, травы, чтоб зимой было чем полакомиться и от простуды подлечиться. Первые капли дождя уже хлестали по оголенным загорелым рукам, а заветного убежища еще не было. Наконец, идущая впереди Ирина ощутила под ногами утоптанную сельскими коровами тропинку. Продвигаться стало легче. В конце луга, под зарослями черемухи, показалась старенькая избушка. Когда – то здесь стояла большая пасека, а теперь осталась эта избушка с покосившейся крышей. Куски толи, будто старые заплатки, подчеркивали ветхость всего строения, но очередной раскат грома заставил их войти внутрь. Пол почти весь прогнил, однако, массивный стол и лавка внушали доверия. Подруги, не сговариваясь, поставили ведра под стол и огляделись. На полу валялись старые чашки и большая алюминиевая кружка. Было сухо, но вскоре во многих местах сверху начало капать. Ветки черемухи хлестали по стенам и крыши с такой силой, что подружки вздрагивали и ежились, будто это их спины вкушали всю щедрость разбушевавшейся стихии. За громом и шумом дождя, они не заметили, как вся избушка, будто присев, повалилась на одну сторону, и крыша вмиг опустилась на их головы. Как они очутились под столом, вспомнить попом не сможет ни та, ни другая, но это спасло им жизни. В один миг стало темно, и дождь хлестал, теперь уже в самое сердце подростков. От пыли и грязи, что обрушилась на них вместе с досками и толью, было нечем дышать, ни то, что плакать. Ирина, нащупав рядом подругу, дала понять, что она тоже живая. Стоя на коленях под спасительной столешницей, бедняги, не могли укрыться от воды, которая заливала их со всех сторон. Казалось, что наступал всемирный потоп. Сколько прошло время, неизвестно, однако гроза, сделав свое черное дело, прошла. Стало тихо. Наталкиваясь руками на трухлявые доски, невольные узники стали пробовать освободиться из своего заточения. Эти труды были напрасны. Только маленькая щелка света соединяла их с огромным миром. Перепуганные насмерть, они пробовали звать на помощь. Кричали и вместе и по отдельности. Колени давно перестали чувствовать боль, слезы высохли. Всё произошедшее казалось страшным сном. Девчонки и вправду спали, когда на них снова посыпались остатки крыши. Там, на воле, кто - то старательно расшатывал или растаскивал доски, разрывая толь. - Эй! Спасите! Мы здесь! - кричали они охрипшими голосами.
Движения снаружи затихли, потом послышалось пыхтение или сопение, и снова крыша заходила ходуном, грозя раздавить их своей тяжестью. - Эй! Кто там! Тише! - теперь уже просили пленницы. - Нас раздавит.
Тому же, кто был на воле,казалось, не было ни какого дела до их просьб. Доски трещали теперь с другой стороны.
- Кто бы это мог быть? - в страхе думали бедняги. Но вдруг услышали голос. - Марта! Вот ты где, зараза! Ну что ты за корова, - ругался мужчина. - Чего ты сюда приперлась! Бока почесать захотела! Я вот тебе почешу их бичом! - Эй! Спасите нас, - закричали узницы, узнавая голос сельского пастуха.
- Мы здесь! Нас завалило! Вначале все смолкло, будто и не было ни коровы, ни деда Михея, потом послышалась отборная, не то, чтобы брань, а михеевский, для каждой коровы в стаде, монолог. - Померещилось что ли,- разговаривая сам с собой, пастух спешился.
- Кто здесь? - Голос старика дрожал, и был нарочито строгим.
- Мы, дедушка! - кричали подружки совершенно сухими осипшими голосами. - Нас крышей завалило. - Гришка! Гришка! - Звал дед своего внука и помощника.
- Никак и вправду кого - то придавила эта избушонка, будь она не ладна. Вот беда!
Раздвигая доски, дед с внуком обнаружили измазанных до неузнаваемости двух то ли девчонок, то ли мальчишек.
- Да как же вас угораздило! Нашли где прятаться, сорванцы! Лучше бы вымокли. Чай не растаяли бы от дождя, - приговаривал пастух, помогая вылезти пленницам наружу. Подружки, плача и смеясь, доставали свои ведра. – Нам-то что, нам ничего,- оправдывалась Надя, а вот ягода - намочи мы её дождём, пропадет. - Наши! - ахнул Михей! - Гляди - ко, Григорий, каких невест тебе гроза подарила! Ну да, эта вот никак Марии Чихалиной дочка, а эта - твоя сродная сестра. Узнаешь?
А Гришка, поглядывая на девчонок, развязывал ведро со спасенными ягодами и, припадая к нему своим веснушчатым лицом, втягивая несравненный аромат спелой земляники, восклицал. – Пахнет-то как! Спелая!