Тьма рассеялась, и твое тело открылось по-новому:
волосы – густая осень, лучистый водопад,
уста – белоснежные зубы каннибала, заключённые в пламени,
кожа цвета золотистого хлеба и глаза цвета жжёного сахара,
место, где время остановилось,
долина, которую знают только мои губы,
поднимающиеся по лунному ущелью между двух холмов к горлу,
к застывшему водопаду шеи,
высокогорное плато живота,
бесконечный пляж боков.
Твои глаза – пронзительные глаза тигра,
а через минуту влажные глаза собаки.
В твоих волосах жужжат пчёлы.
Твоя спина тихо струится под моим взглядом,
как гладь реки в свете пожара.
Сонные воды днём и ночью омывают твою талию из глины,
и твои берега, огромные как лунная пустыня,
обдувает ветер моего рта, и его долгий жалобный стон накрывает
ночное тело двумя серыми крылами,
как тень одинокого орла высоко в горах.
Ногти на ногах из хрустального лета.
Между ног колодец со спящей водой,
залив, где у вечернего моря дремлет черногривая лошадь,
пещера у подножия горы, которая прячет сокровище,
рот печи, где выпекаются сласти,
улыбающиеся приоткрытые и жестокие губы,
где венчаются свет и тень, видимое и незримое
(там плоть ждёт своего воскресения и вечной жизни).
Кровная родина,
единственная земля, которую я знаю, и которая знает меня,
единственная родина, в которую я верю,
единственная дверь в бесконечность.