Моими ранами восхищаешься ты,
Нежно поливая их соком лимонным,
Ты смазываешь бензином льняные бинты,
И надеваешь их на моим запястья.
Ты плетёшь мне корону из роз,
Кладёшь мне на голову, нежно целуя.
Говоришь о любви из метаморфоз,
И поджигаешь бинты. Ты — мой Прометей.
Ты ведёшь меня в цирк в безумной агонии,
В общество клоунов, калек и богов.
Начерта этот цирк! Я устал от иронии.
Отведи меня в церковь, в театр иль морг.
Тебя тешит смотреть на застывшую кровь,
Я знаю: ты бы вылизывала её
Даже будь она на сортире придворных шизофреников.
Но нет, обусловь.
Объясни и прости.
Танцуй по стеклу и жри его тихо.
Своей костлявой бледной рукой,
Я обнял тебя однажды впервые.
Искренне, из чистой любви да только,
А затем устроил на больничной койке кровавую баню.
Своей костлявой бледной рукой,
Я впервые коснулся твоих губ,
А, из в ответ струились милые агитации,
Или всего лишь слюни, кому как виднее.
В комоде лежит старый маузер,
Что подарен однажды тобою.
До чего же прекрасный подарок,
Словно картинная галерея для слепого ребёнка.
Быть может, мы часто враждуем,
Но тебя я люблю сладострастно и верно.
Своей бледно-костлявой рукою.
Я прострелю твою голову к чёрту.