2.
от снов кружит голову северу,
летят облака назад,
за спину, в красивый закат,
за пухом и листьями клевера.
летят себе, милые, в ад,
а ты и не верила...
,
дорога тепла и пригожа:
хачи, ворошиловград,
цыганское романсеро.
курю и вдыхаю веру -
гашиш в миллионы карат
и сладостность ее кожи.
вот сад,
здесь проститься сможем, -
у табора путь другой.
а я все еще живой,
но путаю воду с яхе,
водителя с Моруа.
и ты, дорогая, жива,
хоть давишься этим прахом,
вдыхая едва.
целую виски и лоб,
колюсь в остановке осокой.
а мне вновь твердит Софокл,
что ждет нас в пути и гроб,
и тысячи мелких стекол.
пошел ты, думаю вслух.
тут начался дождь, день потух,
ослабли тела и дух,
но ноги крепки и отважны.
мы спали в разрушенной башне
и ели черствейший хлеб.
и утро настало рано.
я обнял тебя, хоть и пьяный,
любил тебя, трезво нелеп,
но больше,
чем всех на земле.
,
у города вечна болезнь:
прохлады нет, только крайность.
мы в лужах топили реальность
и ноги, - то была месть.
вставай, Эл, мы снова здесь,
кричим мы рассвету "майна!",
вставайте, мы снова здесь.
мы случайно.