Мария Федоровна Андреева, жена известного русского писателя Максима Горького (1868 — 1936) в своих воспоминаниях поведала всему миру о малоизвестном эпизоде жизни писателя.
Дело было на острове Капри. Горький работал над книгой «Жизнь Матвея Кожемякина». В тот день он описывал, как Посулов убил ножом свою жену Марфу. Мария Федоровна услышала, что в кабинете мужа упало что-то тяжелое, и пошла к нему. На полу около письменного стола лежал Алексей Максимович, раскинув руки в стороны. «Кинулась к нему — не дышит! Приложила ухо к груди — не бьется сердце... Расстегнула рубашку, разорвала шелковую фуфайку на груди, чтобы компресс на сердце положить, и вижу: с правой стороны от соска вниз тянется у него по груди розовая узенькая полоска... А полоска становится все ярче, ярче и багровее... — Больно как! — шепчет... — Да ты посмотри, что у тебя на груди-то! — Фу, чёрт!.. Ты понимаешь... Как это больно, когда хлебным ножом крепко в печень!.. С ужасом думаю — заболел и бредит!.. Несколько дней продержалось у него это пятно. Потом побледнело и совсем исчезло. С какой силой надо было переживать описываемое?» То есть писатель так ярко представил свою смерть, что в это поверило его тело. Но куда же делать кровь? И тут Горький раскрыл Андреевой страшную тайну: он умеет внушать свои мысли другим. Возможно, это было гипнозом, но в те времена писатель обзывал свой дар именно так — «внушение». «Он говорил, что может подумать о приятеле, как тот тут же собирается к нему в гости и через пару часов стучится в дверь, — вспоминала Мария Федоровна. — Отправляясь на рынок, он мог мысленно заставить отдать нам что-то за бесценок или подарить. А иногда он и вовсе развлекался: шел по улице и посылал свои мысль незнакомому впереди идущему человеку, чтобы тот споткнулся и упал — и это случалось».
К сожалению других свидетельств о даре Горького, кроме как в записях Андреевой, нет.