Рыдания Эйлин Мередит в уединённой комнате стихли только через час после ухода Фэрфилда. Первоначальный шок миновал, но хотя она вновь обрела свою уверенность и спокойствие,Эйлин уже не была той весёлой, жизнерадостной девушкой, сгорающей от нетерпения в ожидании предстоящей свадьбы.
Её лицо приняло окаменевшее выражение, и в глубине её глаз таилась, вместо безудержной весёлости, неумолимая решимость.
Она любила Роберта Грелля страстной, преданной любовью, какой обычно любят натуры сильные и глубокие.
Внезапное известие об убийстве любимого пробудили в ней глубоко лежащее примитивное чувство, свойственное преимущественно женщинам - жажду мести.
Её вспышка гнева на Ферфилда являлась не столько реакцией расстроенных нервов, сколько первым пришедшим ей в голову подходящим кандидатом для мести, у которого имелся как мотив для убийства Грелля, так и возможность его исполнения.
Однако никто бы не предположил в ней столь бурное кипение эмоций, когда она отдала себя заботам служанки. Она даже не стала говорить об этом отцу, хотя престарелый пэр являлся её единственным близким родственником.
Лишь только когда они сели завтракать, она сообщила ему ровным, бесстрастным тоном что произошло, при чём ни словом не обмолвилась о своих подозрениях относительно причастности к убийству сэра Ральфа.
Лишь только сильная бледность её лица наводила на мысль, что то о чём она так легко говорит, совсем не так легко переживается в её душе.
Услышав трагическое известие, герцог Бёргли положил нож и вилку, встал из-за стола, подошёл к ней и нежно обнял.
"Моя бедная девочка, - сказал он. - Это ужасно. Фэрфилду следовало навестить меня первым. Я должен позвонить твоей тёте и попросить её приехать и побыть здесь пока мы не уедем отсюда."
Эйлин покачала головой.
"Я не хочу её утешений, отец, - сказала она с некоторым раздражением. - Она мне не поможет. Я лучше побуду с тобою одна. Меня будет бесить лавина сострадания, которую она на меня обрушит. Я никого не хочу видеть, я хочу побыть одна."
" Дорогая, ты пережила сильный удар, но ты не должна зацикливаться на своих мыслях..."
Она резко встала и отстранилась.
"Я не собираюсь зацикливаться на своих мыслях, - твёрдо произнесла она. - Я собираюсь действовать. Я пойду в Скотланд-ярд и узнаю, чем они там занимаются."
"Да, конечно, если ты желаешь, - примирительно сказал он. - Мы поедем прямо сейчас, я вызову авто."
"Я лучше поеду одна, если ты не против," она сказала решительно, стремительно вышла и плотно прикрыла за собой дверь.
"Она всегда была своенравной," - пробормотал Герцог Бёргли, склонившись над своим блюдом с остро приправленными почками, и с мрачным видом уставился на огонь в камине.
С тех пор как умерла его жена, дочь, обладающая сильным, импульсивным характером, руководила отцом, и он принял это с философским спокойствием, которое он черпал из своих книг и из своего клуба.
Он вёл благодушную жизнь, которую редко что-либо тревожило. Однако его больше чем он хотел признать уязвило её отношение к убийству жениха.
Он решил посоветоваться с Брауном - старшим из своих семейных юристов.
В своём кабинете в здании Скотланд-ярда Уилдон Фойл с сигарой, зажатой в зубах, изучал книгу со сведениями, полученными его подчинёнными в ходе расследования. Она уже составляла объёмный том со многими сотнями напечатанных страниц.
Здесь хранились доклады, подписанные показания, фотографии, описания внешности, факсимиле отпечатков пальцев, телеграммы, письма, топографические планы, пометки, записки и всякая всячина, предположительно имеющая отношение к делу.
Начальник отдела расследований совал кончик пальца в рот и переворачивал листы, время от времени делая пометки в своём блокноте.
"Запутанные дела подобны головоломкам, - сказал он когда-то. - Вы вертите калейдоскоп фактов до тех пока не выпадет мозаика из безупречно гармонирующих друг с другом элементов. Они становятся ключевыми, и всё остальное вы формируете вокруг них. Однако, если вы собрали недостаточный комплект фактов, то сколько не крутите калейдоскоп, ничего не выйдет, а если и выйдет, то наверняка это будет ещё хуже, чем ничего."
В его калейдоскопе элементов недоставало, и он знал это. Тем не менее, он не мог преодолеть искушение попробовать приладить их друг к другу.
Это его неблагодарное занятие прервал служащий, объявивший о прибывшей в Скотланд-ярд леди Эйлин Мередит. Она предстала взору Фойла в открывшейся двери, изящная фигура в мехах и плотной вуалью, скрывающей лицо.
"Мистер Фойл?" - спросила она неуверенно.
Он кивнул, придвинул огромное кресло к столу и сказал: "Да, я Фойл. Не желаете ли присесть, леди Эйлин? Вы сейчас разминулись с одним из наших сотрудников, посланным к вам с известием. Думаю, излишне говорить, что мы понимаем, что вы сейчас испытываете. Мы не будем слишком обременять вас своими вопросами, но несколько я всё-таки вынужден задать."
Произнося это, он внимательно изучал её, и, хотя лицо её, скрытое вуалью, давало мало информации, пальцы, руки, плечи и всё остальное тело явно свидетельствовали о поразительном спокойствии визитёрши. Фойл отметил это как неприятный факт.
Он не спешил известить её о несоответствии тела, обнаруженного в кабинете Грелля, личности его хозяина. Он решил сначала присмотреться к ней повнимательней, составить, так сказать, для себя её этический и психологический портрет.
Она села и одной изящной ручкой подпёрла подбородок, а локоть другой - расположила на столе.
"Это очень любезно с вашей стороны, - формальным тоном произнесла она и уже с большим интересом спросила: - Что вам удалось обнаружить, мистер Фойл?"
"Ещё рано говорить что-либо определённое, - уклонился Фойл. - Наше расследование ещё не завершено."
" Нет нужды в продолжении расследования, - сказала она. - Я могу назвать вам имя убийцы."
Фойл кашлянул и как ни в чём ни бывало перебирал бумаги на своём столе. Лицо его воплощало такое безразличие, что леди Мередит засомневалась, слышал ли он её.
Будь это кто-то другой, Фойл бы сказал, что к исходу дня у него будет с дюжину людей, уверяющих, что они знают имя убийцы, при чём имена эти, конечно, совершенно разные.
Однако ей он ответил очень вежливо, но с саркастическим спокойствием: " Да? Какая удача для нас! И кто же он? Да и, пожалуйста, если вас не затруднит, поднимите вуаль, если вы намерены сделать официальное заявление."
Леди Эйлин подняла вуаль и устремив на Фойла пронизывающий взгляд, сказала:
"Этого человека, как он, по крайней мере, себя именует, зовут сэр Ральф Фэрфилд."
Единственными признаками возникшего интереса Фойла являлись едва приметные искорки, промелькнувшие в его глазах.
Будучи хорошим знатоком людей, Фойл, даже после того как Фэрфилд отказался помогать следствию, не мог представить себе баронета в качестве убийцы.
Хотя где-то в клетках своего мозга, отвечающих за анализ ретроспективной аналогии и в очень маленькой мере он допускал и обратное. Уж кто кто а Фойл то знал, что убийцы, конечно, бывают разные.
Если допустить, что Голденберга, приняв его за Грелля, убил Фэрфилд, то о мотиве нетрудно было догадаться, видя перед собой молодое необычайной красоты лицо Эйлин.
" Вы понимаете, сколь серьёзное заявление вы делаете, леди Эйлин? - сказал он. - Какие у вас для этого имеются основания?"
Она рассказала быстро, но твёрдо, не сбиваясь, и Фойл не перебивал её.
Его ручка быстро поскрипывала по листу бумаги, записывая её показания, которым суждено было быть отпечатанными на машинке и подшитыми к распухшему уже делу.
Когда она закончила, он отложил ручку в сторону и поднял на неё спокойный, уверенный взгляд.
" Итак, дело мне представляется таким образом, что в одиннадцать часов сэр Ральф на ваш звонок ответил, что мистер Грелль был с ним в клубе. Также вы говорите, что отказали когда-то сэру Ральфу, когда он предложил вам руку и сердце, и теперь думаете, что он убил вашего жениха из ревности и мести. А я в свою очередь могу сказать, что, хотя мы знаем, что сэр Ральф обедал в его клубе и находился там, по его словам, в одиннадцать часов, мы не можем найти ни одного слугу или члена клуба, который мог бы подтвердить, что он находился именно там в то время, когда было совершено убийство."
"Ну вот видите! - воскликнула Эйлин. - Боб не имел больше никаких врагов. Теперь вы арестуете Фэрфилда?
" Нет. Не сейчас, - Фойл покачал головой, и отметил, как мгновенно черты её лица исказились недовольством и раздражением. - У нас имеются лишь косвенные доказательства. Прямых улик, свидетельств и показаний нет. Суд не примет это в качестве основания для вынесения приговора. Особенно для такой персоны как сэр Ральф. Вы меня понимаете. А теперь, если вы не возражаете, я хотел бы задать вам несколько вопросов."
Когда полчаса спустя она ушла, Фойл откинулся в кресле и произнёс с восхищением: " Такая красивая девушка, и столь кровожадная. Ей так хочется увидеть на виселице сэра Ральфа! Похоже она была без ума от Грелля. С женщинами никогда и ничего не знаешь наперёд. Интересно, смогу ли я получить отпечатки пальцев сэра Ральфа? По крайней мере, это бы прояснило дело в некоторой степени по отношении к нему. Конечно, остаётся не понятным, что Голденберг делал в доме у Грелля. Это надо обязательно выяснить."