По окнам сонных домов карабкается,
как будто старается,
Весна возбужденная!
Она сама еще сонная.
Но уже из ее рук вырывается
с жаром,
без цели,
Новая жизнь.
А я не замечаю. Мне все равно
и на солнечный витамин,
и на облитое небом окно.
Я до сих пор то хороню,
что не храню,
а как безделушку, пустяк,
на всякий случай, как пару старых калош
за грош
не берегу, а так…
С виду фата и ленты белые блестят,
приятно шумят, переливаются
на зависть жемчугам и отменному маникюру,
А под платьем -
Траурные костюмы в ряд
и самопознание
на стадии дуры.
Да пора бы любить,
хотя бы купюры,
(хотя бы платья).
А мне они зачем,
если не купить на них тебе
счастья?
Да я бы просто подсмотрела,
без слов, без шума,
сравнений и парафраз,
Как облизывают сейчас
Ее теплое, довольное тело
кружева теней
Художника-дыма-конспиратора
от сигареты твоей
или из соседского бульбулятора.
Вышло бы тогда проснуться
хоть на немножечко,
пить чужое, как свое прошлое, вечное,
по чайной ложечке.
А потом, идя вроде как вдвоем
по старинной улочке,
Проснуться вновь,
разбив мезинец в кровь
об угол тумбочки.