Гонимый пустынным ветром,
Хранимый ещё Всевышним,
Старик в одеянье ветхом
Бродил по дорогам жизни.
В иссохших устах молчанье,
В старых коленях усталость,
И мудрость в его сознанье,
И грусть, что мало осталось.
Мы с ним разделили ужин.
Мы с ним скоротали время.
Он был от дорог простужен,
Поведал про род свой, племя.
Спросила я: "Есть ли счастье?"
В ответ: "Я счастьем считаю,
Коль непогоду, ненастье
Под тёплой крышей встречаю.
И если хлеба горбушку
Кто-то подаст в услуженье,
Кваса холодного кружку
От жажды, в знак уваженья.
Чтобы в постели оставил
Мой дух увядшее тело,
И чтоб Всевышний избавил
Дом от худого удела.
Ведь счастье - удел довольных,
Оно не выносит унынья,
Иначе, в сердцах безвольных
Оно отцветёт полынью..."
"Старик, - спросила в сомненье, -
Конец, что за ним на свете?"
Но странное объясненье
Услышала я в ответе:
"Живым подсказки не будет,
Но всё же, основа видна, -
Хоть много на свете судеб,
А Истина, в общем, одна".
Мы с ним разошлись в дорогах,
И разминулись во мненьях.
В глазах его старых, строгих
К жизни читалось стремленье.