Знаешь, когда я выросту,
я хотел бы лежать под плинтусом,
наблюдая с подпольной щели за тем,
как ты поливаешь фикусы
и тысячелистник.
Как моешь мочалкой кафель,
мешаешь остывшую кашу,
читаешь стихи на память,
разглаживая
постиранные шторы,
заполняешь выигрышные купоны.
А я,наблюдая с подполья,
хочу обнять твои ветки-ноги.
Знаешь, если б мне было 30,
я все равно хотел бы лежать за плинтусом,
потому что ты, шаркая тапками,
по всей кухне искала бы банки и латки.
А я кричал:"латки же, вот они!,
между заваркой чая и таблетками от чахотки".
Ты все равно не слышала,
продолжая лелеять уже засохший фикус
и иногда забывала строки, читая стихи на память
ругая кота за кашу, которую ты забыла поставить
в холодильник.
Мам, если я умру, не нужно крестов и могилок.
Просто знаешь, если тебе надоест варить кашу,
вымывать уже опавшую
плитку. И не будет больше ни фикуса,
ни тысячелистника,
ты можешь придти ко мне под плинтус,
а я подвинусь.