На мелодию песни "Горе горькое..." Подпевайте.
Этот март холоднющий и ветреный
учинил мне простудную хворь
и сказал: На земле коль не временный,
излеченье своё сам ускорь.
У меня жар – термометр аж плавится,
слышу, ангелы в небо зовут.
Я не знаю, с болезнью как справится
и, наверно, пришёл мне капут.
Слиплись веки почти невесомые,
утихаю, на март злой ропща.
Всполошилась жена и знакомые,
на дом вызвали срочно врача.
Осмотрел врач меня безразличненько,
тыщ на двадцать лекарств прописал.
Из бюро похоронного личику:
- Подойди, брат мой, к телу, - сказал.
Тот рулеткой своей двухметровою
смерил тела размер – ширь и высь.
Пробурчав, что дела тут херовые
из квартиры они убрались.
Чую я: у врачей с «похоронками»
да с аптеками - тесный альянс.
За деньгу, не молясь пред иконками,
похоронят живыми всех нас.
Все ушли, а жена с тары-барами,
в голове опыт жизни собрав,
напоила меня трав отварами,
на рецепты врача наплевав.
Ожил я, в голове - просветление.
Замурлыкал некрасовский стиш
и болезни с большим наслаждением
показал между пальцами шиш.
Времена нонь у нас окаянные,
а виною тому – КАПИТА
ЛИЗМ. Глаза его вижу поганые.
Жизнь при нём для меня - маята.
Как его возродили в Россиюшке,
стали деньги мерилом всего.
Растерзал он добра светлы силушки,
у него с Сатаною родство.
В наши дни за поступки греховные
перестала людей совесть грызть.
Исчезает из душ всё духовное,
расцветает в них зло и корысть.
Засыпаю я, песню мурлыкая.
Улетает она в никуда.
К строю этому вряд ли привыкну я.
Для меня он – большая беда!