- 1 -
Для вас я с виду городской –
В Березниках родился всё же,
Но деревенский я душой -
Деревня ближе и дороже.
И вся работа на селе,
Близка, знакома мне во многом.
И я работал на земле,
Лишь только не ходил за плугом.
И помогал пасти коров,
Ходить в подпасках научился,
И пареньком, как Кондаков,
В душе ребяческой гордился.
- 2 -
Иван был местный, коренной,
И твёрдо знал своё он дело.
И не беда, что был рябой,
С бурёнками себя вёл смело.
И кнут свистел над головой,
Когда от стада отбиваясь,
Коровы шли на водопой,
За пни и корни, спотыкаясь.
Иван ругался, как мой дед,
А, быть точнее, дядя Мишка,
И нёс какой- то полный бред:
«Пошла от стадная, мумишка!
Иди, вражина, мать тебя
За вымя, хвост и за копыто!
Почто выпячивашь глаза
Дырявое твоё корыто!
Поди отмой свои бока
В Алатыре тепла водица,
И забирай с собой быка,
Он хочет на тебе жениться».
И горд был Ванька Кондаков
За титул графско-деревенский,
А я, парнишка городской
И не такой, как Ванька дерзкий.
С него я в чём-то брал пример
И даже закурить пытался,
И табачок во мне горел,
А я от дыма задыхался.
Ядрёным был тот самосад
На грядках рос в деревне этой,
А Ванька той забаве рад
И чай пьёт с городской конфетой.
Он к сладкому прилип душой
И городские ждал подарки,
Любитель сладостей большой,
Ещё любил смотреть он марки,
Воображая, что он там,
В красивой марочке картинной,
Отдавшись трепетным мечтам,
По-детски, выглядя наивным.
Я парные ему дарил,
Не жалко было, в дружбе всё же.
А он меня благодарил,
А у меня – мороз по коже…
«Спасибо! Рад! Вот угодил!»
Причмокнув смачно с важным видом:
«Их вкус давно я позабыл» -
Сказал Иван слегка с завидком.
И фантик гладил по стеклу,
Вертел на свет обёртку эту:
«На-ко, возьми, хлебни кваску.
Хорош квасок, тебе замечу!
На чёрных хлебных сухарях
И дрожжи там слегка гуляют,
Веселье селится в мозгах,
И жажду быстро утоляют.
И семечек насыпь в карман
Я их на печке сам пожарил
Ну, что стоишь, как истукан»-
Иван, по-дружески «гутарил»:
«Да в твой карман стакан войдёт
И тыквенных бери, и конопляных,
А хочешь, принесу я мёд?
Он в светлых баночках стеклянных.
Хорош медок! От диких пчёл!
Лесной, духмяный, настоящий!
У нас в саду прижился рой
Из Скипидариевой чащи.
Они раз жалили меня.
Я кубарем в овраг скатился
Спасла от них меня река,
Ох, как в воде я матерился!
Распухло всё моё лицо!
Я в миг в китайца превратился
И, даже вывихнул плечо
На этих пчёл я долго злился!
А марки больше не дари.
Они большущих просят денег.
На них стоят даже рубли!
Это тебе не в баню веник!
Ты больше мне вези конфет
«Гусины лапки» и «Коровку».
У нас таких в деревне нет,
Вместо конфет жуём морковку!»
Мне интересно было с ним,
И диалект, и вид босяцкий
Нелепым выглядел, чудным
И для меня он был загадкой.
Он среди местных пацанов
Был самым ярким, колоритным
И речь была из матюков,
Со взглядом озорным, открытым.
Ещё Иван любил играть
На сиплом, стареньком баяне,
А я подыгрывал, как мог
На балалайке и пекане.
Лилось веселье через край.
Забава смело увлекала
И мы смеялись над собой,
От искромётного вокала.
И трудно было нас унять,
Остановив на полутакте,
Реприз бесчисленная вязь
И смех заливистый в антракте.
Смеялись, мы всегда до слёз,
Гнездясь под крышей сеновала,
Среди порхающих стрекоз
Нас лето солнцем угощало.
А как стемнело по садам
За вишней, яблоками, грушей
Шли мы крадучись по «задкам»,
В потёмках, навостривши уши.
Пугал нас каждый шорох, всплеск,
И лай собак в садах колхозных,
И сучьев яблоневых треск,
И мат от сторожа отборный.
Я страх свой тщательно скрывал.
Налёт был смелым, необычным,
Но я последним убегал,
Всех восхищал примером личным.
«Гляди, братва, наш городской,
Не то, что все мы бегунишки,
Своей рискует головой,
А вы накапали в штанишки»-
Сказал Иван, всем дав понять,
Что я с характером отважным,
И меня надо уважать -
Сказал он голосом протяжным.
Хотел я Ваньке угодить,
Его мне жалко в чём-то было.
Если побил меня – простил,
Уж в нём-то чувствовалась сила.
- 3 -
Однажды он меня позвал
К себе домой и там на печке
Какой-то котелок искал
При свете пожелтевшей свечки:
«На,-вот, смотри», - держа в руке,
С сиявшими от гордости глазами,
Медаль в солдатском котелке,
Вся потускневшая с годами.
«Это мой дед с войны принёс.
За взятие города Берлина»,
И молча, по избе пронёс.
Какая ж веская причина?
Не знал я цену тем боям,
Многих солдат сразили пули
И горе было матерям.
Их дети вечным сном уснули,
Землёй, укрывшись навсегда,
Оставив памятью медали,
Чтоб не забыли никогда,
О тех боях кровавых знали.
И, молча, так Иван стоял
Минуту, две, а может дольше.
Как будто клялся, присягал
Родным полям и милой роще,
Реке, искрящейся вдали
И пойме с сочною травою,
Где мы резвились у воды,
Ныряя в речку с головою.
А лето убегало вдаль.
Скоро сентябрь, учёба в школе,
И вновь возникшая печаль
Дождём стучалась в чистом поле.
Прохладней стали ночи, дни,
Туман в логах стоял с рассветом,
И мы, как в небе журавли,
Прощались с уходящим летом.
- 4 -
У дома ждал нас грузовик.
Сложили в кузов всю поклажу
И полог был, плащ-дождевик,
А солнце близилось к закату.
До станции вёрст сорок пять
(Дорога шла больше полями)
Пшеницу начинали жать
Перед осенними дождями,
Чтоб всю до зёрнышка убрать
До затяжных дождей холодных,
И на дорогах не застрять
В раскислых массах чернозёмных.
Ну, что ж, пора. Машина ждёт.
Садимся в кузов на солому.
Даст, Бог, приеду через год
К родным и Ваньке Кондакову.
Мне не хотелось уезжать,
Прощались, молча, обнимаясь,
Я обещал ему писать,
В мордовской пойме расставаясь.
Иван всё кепкою махал,
И что-то мне кричал вдогонку
Всегда, как брата провожал,
Бежавший сорванцом к пригорку.
Запомнился мне он таким:
В тревоге детской, суетливым…
Не встретиться мне больше с ним
С его участием счастливым.
В пучине навсегда исчез
В глубоком омуте воронки
Немного было ему лет,
Как нити нашей жизни тонки!
Он всё бежит в моей судьбе,
Усталости в себе не зная
Один в прозрачной тишине,
Себя и ветер обгоняя.
-5-
Машина шла. Ревел мотор,
Из-под колёс пыль поднималась
И дружно колосилась рожь,
По ветру волнами качалась.
Звучали песни, детский смех:
Нам было в кузове уютно
И радость та была для всех
И ехать было нам не скучно.
Машина шла за поворот
И вдруг, остановились резко…
В стручках, в ботве летел горох
К нам в кузов яростно и метко.
«Держите, ешьте, ребятня,
До станции, как до Венеры!»-
Сказал шофёр и по « газам»
И вновь стал щекотать нам нервы.
Водитель Толька, весельчак,
Любитель разных анекдотов,
С душой открытою, добряк,
С фамилией здешней Кошеглотов.
Свою профессию любил
И не на шутку ей гордился,
Баранку день и ночь крутил
Своей свободой дорожил
И даже не хотел жениться!
А «ГАЗ» всё дальше отдалял
Нас от Анютинской деревни
Он всех приезжих провожал,
Вплетая в километры песни.
-6-
Нас ждал Ардатовский вокзал:
Угрюмый, тесный, деревянный,
Он много в жизни повидал
И выглядел давно уставшим.
Наш поезд ночью прибывал.
И паровоз, пыхтя, сердился
И грозным видом всех пугал,
И я его всё сторонился.
Посадка шла минуты две,
И потому все торопились.
В ночной бежали темноте
И бестолково суетились,
Обвесив сумками себя,
Поклажей самой разнообразной,
И сумки были у меня,
И ранец с яблоками, красный.
Взревел гудок! Рывок и в путь!
Состав отправился враскачку,
Врезаясь в призрачную даль,
Считая рельсы по порядку.
Звала дорога на Урал.
Менялись за окном пейзажи
И поезд весело нас мчал,
Оставив чёрный след из сажи.
Прощай, Анютино, прощай!
Живи под ясным мирным небом,
Своим радушием встречай
И деревенским вкусным хлебом!
И нет теперь деревни той,
Поглощена большим оврагом,
Всё заросло бурьян-травой,
С неисчерпаемой досадой.
Сколько таких вот деревень
Беспечно в жизни загубили,
В них наши предки раньше жили,
Пахали землю и любили,
С надеждами на лучший день.
Я до сих пор бываю там
В своих мышлениях абстрактных.
Всего себя, отдав стихам,
В воспоминаниях прекрасных.
2005 – 2010