Дядя мой, весёлый Арли,
Всё сидит на куче марли,
Ночь сидит — часы бегут...
За спиной ручей глубокий,
На носу сверчок убогий,
Есть билет одной Дороги
(И ботинки сильно жмут).
Было дело — разорился,
Бросил дом и вдаль пустился
В горы, в горы Тинископ.
И в закаты восседает,
Песню шумно распевает:
— Шар златой огнём пылает,
Это чудо, оп-ля, гоп!
Как народы древней Трои,
Дядя сам себя настроил
Жить, судьбинушку влача.
В школе вёл правописанье,
Иногда впадал в стенанья
Иль лечил по предписанью
Никодемуса-врача.
Как-то утречком гуляя
И про солнце распевая,
Видит беленький квадрат.
— Это же билет на поезд! —
И нагнулся уж по пояс,
Тут сверчок на нос как взмоет, —
Дядя был тому не рад.
Но друг к другу привязались
И с тех пор не расставались, —
Вместе взад-вперёд снуют.
И, назло любой стихии,
Песни пел сверчок лихие,
Дяде нравились стихи его
(Но ботинки сильно жмут).
Пролетели зимы-вёсны,
У ботинок вид несносный,
Хоть по-прежнему и жмут.
Дядя без особой цели
Вдруг вернулся в Борли Меллинг,
К родовым своим именьям
(Но ботинки сильно жмут).
И на куче белой марли
Умер бедный дядя Арли,
Завершив последний труд.
С ним в земле билет с Дороги,
На носу сверчок убогий,
Вдалеке ручей глубокий
(Но ботинки сильно жмут).