Мужчина дёрнулся к выходу, но пальцы Фойла вцепились в его запястье.
" Обойдёмся без драматических сцен, дружок, - произнёс Фойл по-французски тихо, но жёстко, - Поскольку вы не отрицаете, что являлись слугой мистера Грелля, значит вы, Иван, так или иначе что-то знаете об убийстве вашего хозяина.
А тот факт, что вы скрылись сразу же после его убийства, отгадайте на какую мысль наводит полицию?" - глаза Фойла совершенно не к месту заискрились юмором.
" Это ошибка, - быстро заговорил задержанный тоже на французском, недостаточно внятном от волнения, - Я не знаком с мистером Греллем. Это недоразумение, я не тот за кого вы меня принимаете. Я Пьер Бэзарре, ювелир из Парижа, и у меня имеются все полагающиеся бумаги. Я протестую против этого вопиющего произвола, вы не посмеете меня арестовать..."
Фойл, не обращая внимания на протесты, вытащил задержанного на улицу и остановил проезжающее мимо такси.
"Я не арестовываю, - сказал Фойл, - а пока задерживаю до тех пор пока вы не дадите вразумительного объяснения, почему сбежали в ночь убийства мистера Грелля."
Они уже подошли к такси, остановившемуся у края тротуара, когда Иван грубо выругался и, резко вывернувшись, ударил Фойла по лицу. Но хватка детектива не ослабла, он слегка пригнул голову и свободной рукой нанёс короткий резкий удар в печень, а затем в солнечное сплетение противника. Иван согнулся пополам и упал. Всё это произошло столь стремительно, что прохожим казалось, будто один из двух приятелей, выходящих из ресторана, упал, перебрав алкоголя.
Фойл затащил обмякшее тело Ивана в такси, уселся с ним рядом и сказал громко водителю: " Кинг Стрит", а повернувшись к задержанному, понизил тон: - Сожалею, что пришлось вспомнить уроки бокса, извините, был вынужден. Я сбил вам дыхание, но это пройдёт минут через пять."
Иван, прижав руки к животу, стонал. Вскоре ему стало лучше, и Фойл как ни в чём ни бывало достал из кармана коробку сигар и предложил ему: - "Угощайтесь в знак примирения, - сказал он дружелюбно. - И не волнуйтесь. Расскажете всё как есть, и если вы ни в чём не виновны, то пойдёте себе с миром."
Иван сердито отпихнул коробку, но Фойл, ничуть не смутившись, улыбнулся и, хотя тело его подобралось и напряглось в ожидании новой атаки, прикурил свою сигару.
"Ну как хотите, - равнодушно произнёс он. - Кстати, это хорошие сигары. Мой друг прислал мне их прямо из Гаваны." Произнося всё это, он внимательно изучал строптивого слугу мистера Грелля: холёный, ухоженный, темноватый цвет кожи и выступающие скулы, выдававшие его кавказское происхождение; нахмуренные брови; густые тёмные усы, скрывавшие верхнюю губу; сутулые плечи, в которых, тем не менее, угадывалась немалая сила.
Фойл чувствовал, что сломить упрямство Ивана легко не получится.
Единственным фактом, свидетельствовавшим против него, было то что он исчез из дома в ночь убийства. Если он мог дать правдоподобное объяснение этому поступку, то более предъявить ему было нечего.
Однако, будучи тесно связанным с хозяином, он наверняка обладал различной информацией, могущей оказаться полезной для следствия.
Фойлу очень хотелось, чтобы Иван добровольно рассказал всё начистоту. Ему не хотелось прибегать к таким методам допроса, которые, если дело дойдёт до обвинения в преступлении и суда, могли бы быть опротестованы адвокатом.
Вместо прессинга и перекрёстных допросов, он хотел использовать по возможности дипломатию.
Когда такси остановилось у полицейского участка на Кинг Стрит, Иван с хмурым видом вышел из такси и проследовал плечо к плечу с Фойлом внутрь и вверх по ступенькам.
Кивнув инспектору в форме, в дежурном помещении, Фойл провел Ивана в кабинет отдела криминальных расследований.
Широкоплечий мужчина с бакенбардами, что-то писавший,сидя за столом, поднял голову, когда они вошли.
" Доброе утро, Норман, - сказал Фойл. - Этот джентльмен собирается поведать нам кое-что о деле мистера Грелля. Дай ему стул и найди стенографистку, владеющую французским, для записи его показаний."
" Я не буду давать никаких показаний," - со злостью произнёс Иван на французском.
"Ага! - Фойл усмехнулся. - Вы и английский знаете! Может, не надо французской стенографистки?"
" Вы делаете ошибку, сыщик, - злобно произнёс Иван, - и дорого заплатите за неё."
Фойл прищурился на Ивана и елейным голосом сказал: "Я что-то перепутал, наверное, заработался, мне послышалось или это была угроза? - У Фойла в глазах заискрились весёлые огоньки: - Меня пытались запугать бесчисленное множество раз, но впервые мне угрожает человек с приклеенными усами, а такой маскарад представляется не только забавным, но и в высшей степени подозрительным, не так ли, мсье Бэзарре?"
Молниеносным движением Фойл сдёрнул с задержанного тяжёлые усы, и тот в негодовании вскочил со стула. Фойл жестом приказал ему сесть и сказал: " Я только хотел удостовериться в своей догадке. Итак, мсье, скажу честно, я не имею права заставить вас давать показания, но если вы добровольно пожелаете, то мы их запишем, и от этого зависят меры, которые я в отношении вас предприму."
Иван угрюмо уставился на огонь и молчал. Знал он или нет, но преимущество в данной ситуации находилось на его стороне. Если только не его неосторожное слово, его никак было не связать с убийством. Арестовывать его на основании одних подозрений и приклеенных усов было делом не перспективным.
Русская криминальная полиция не смогла нарыть на него никакой информации.
Даже его фамилия оставалась неизвестной. В Гросвенор Гарденс его знали просто как Иван.
"Я хочу помочь вам, - теперь голос Фойла звучал мягко и дружелюбно, хотя и очень деловито. - Честное слово, мне бы очень не хотелось предъявлять вам обвинение в убийстве мистера Грелля."
Кровь прилила к лицу Ивана, сделав его пунцовым; он вскочил со стула и бросился на Фойла, пытаясь схватить его за горло. Чудом увернувшись, Фойл потерял равновесие и рухнул на пол вместе с Иваном.
Они продолжили борьбу на полу, и атакующий сумел схватить Фойла за горло и сжимал сильнее и сильнее.
Несколько человек, услышав шум борьбы, вбежали в кабинет и тщетно пытались оттащить Ивана от Фойла, который держал хватку с цепкостью мастиффа.
В ухе у Фойла зазвенело, а глаза заволокло пеленой. С нечеловеческим усилием он просунул свой локоть под подбородок Ивана и резко надавил.
Хватка на горле у Фойла чуть чуть ослабла, но ему и этого было достаточно для того чтобы вырваться, а через полминуты всеобщими усилиями Ивана скрутили на полу.
"Браслеты," тяжело дыша, приказал Фойл.
На Ивана надели наручники, резко подняли и поставили на ноги. С двух сторон его придерживали констебли.
"Вы двое останьтесь, - обратился к ним Фойл, - и ты, Норман, а остальные свободны."
Все вышли, кроме двух констеблей и Ивана.
Фойл отряхнул пыль со своей одежды и поднял с пола что-то оброненное во время борьбы.
" Значит, признаёте, что вы Иван?" - спросил Фойл вкрадчивым голосом.
Задержанный обнажил в ухмылке белые крупные зубы и прорычал: " Да, я Иван. Думайте себе чего хотите, но вам не удастся отдать меня под суд за убийство, и вы сами знаете почему."
" Потому что мистер Грелль жив, - ответил Фойл. - Да, мне известно об этом. Но я бы очень хотел узнать откуда у вас это. "
Он поднял руку, в пальцах которой поблескивало ослепительной белизной поднятое только что с пола жемчужное ожерелье.
" Нам известно, - жёстким тоном продолжал Фойл, - что эту драгоценность мистер Грелль купил в ювелирной лавке Стриттеров, чтобы сделать свадебный подарок своей невесте Эйлин Мередит. И каким образом она вдруг оказалась у вас?"
" Мистер Грелль дал его мне," - сдавленным голосом произнёс Иван, который заметно сник и выглядел настолько смирным, что трудно было поверить, что он несколько минут назад пытался задушить начальника отдела криминальных расследований.
На лице Фойла не отразилось и тени недоверия, которое он испытывал. Он быстро обыскал Ивана, извлекая всё содержимое карманов - деньги, ключи, часы и прочие вещи - и укладывая в кучку на стол.
За исключением одного официального письма, Фойл не обнаружил ни одного документа. Фойл быстро просмотрел письмо, которое оказалось обычным уведомлением от ювелира из Парижа, адресованное Ивану Абрамовичу. Он отложил письмо в сторону.
" Так, теперь пора снять ваши отпечатки, любезный, - сказал Фойл, и Норман сунул кончики пальцев Ивана в коробочку с тушью и придавил их подушечками к листу бумаги.
Фойл взглянул на отпечатки, удовлетворённо кивнул и сказал: " Ладно, снимите с него наручники. Вы свободны, мистер Абрамович."
Иван стоял абсолютно обескураженный. Фойл отвернулся, словно совершенно забыв про задержанного, и дёрнул слегка за рукав Нормана.
"Бросай всё, - шепнул он ему в ухо, - возьми с собой парочку толковых ребят и не выпускайте этого типа ни на секунду из вида."
" Вы что же, сэр, не будете предъявлять ему обвинение?" - тоже шёпотом спросил ошеломлённый Норман.
" Вряд ли, " - с загадочной улыбкой произнёс Фойл.