Так, вчера я с ней расстался, до обеда всё скорбел.
А на больше не хватило, может в чем-то, постарел.
Я сказал, что скорбь родная – состоянье, просто класс,
Пусть подольше бы продлилась – постепенно ж класс угас.
Первый «класс» был мой три года, когда всё я потерял.
И потом страданья были, кои не предполагал.
Скорбь потерь и расставаний уж привычкой давно стали.
Нервы все мои в мученье реагировать устали.
Моисей опять доволен, по пророчеству его,
Всё на мне осуществилось в продолженье своего.
Суть пророчества – в проклятье тем, кто Богу не подвластный.
Моисеев Бог подменный, потому для всех опасный.
Моисеевы законы все Христос переменил.
Но исполнить по Христову, просто не хватает сил.
Вот законы Моисея свою силу и имеют,
Только бесов в том старанье, теми силами владеют.
Кто с женою обручится – спать с ней будет уж другой.
И кто дом себе построит, виноградник дорогой.
Но и в доме жить не будет и плодов от винограда,
Уж конечно ж не получит – Моисеева преграда.
Вот семнадцатое место, жительства теперь меняю.
И как будет, как сложится, я конечно же, не знаю.
Думаю, как обустроюсь, так опять съезжать придется,
И какая же хибара в этот раз ужо найдется?
Есть хибара, ждет давненько, скоро уж туда вселюсь.
Там темно и дров не надо, вот я где повеселюсь.
Ни затрат и ни работы, отдыхай себе лежи,
Разлагайся потихоньку – ни о чем уж не тужи.
А душа? А что душа-то? В ад конечно же пойдет.
Там и сгинет в мрачном царстве и навеки пропадет.
Раз Христово всё Ученье не умею выполнять,
То другого и не надо, всё равно ничто не внять.
Жизнь, сплошное искушенье, истязанье, наказанье.
Только лишь того достоин, было что б одно терзанье.
Да и радость всё ж бывает, но сменяет огорченьем,
Когда в радость озабочен в быт устройства попеченьем.