Медведь на дереве.
Bыехал я на длительную охоту в тайгу, на этот раз с одним из своих приятелей - Славой. У него было два лаечных кобеля — Таран и Дружок, у меня - молодая, года и восьми месяцев сука. Кобели были крупные, берущие кабана, по словам хозяина, «врастяжку». Нашей целью было поставить собак по медведю. Октябрь — самый удобный месяц для ходовой охоты на медведя. Лист опал, трава ослабла, полегла.
Добрались мы до моей избушки на берегу речки, места — сказочные, глаз не отвести. Обосновались, начали прочесывать угодья. Кобели дружно ломились по тайге, моя Кена далеко от меня не отходила, да и брал я ее не всегда. Несколько раз кобели кого-то подхватывали, с ревом гнали, но мы не успевали подвстать, и по кому они работали, было неясно.
Как-то, в пригожий осенний денек, строил я баню, чтоб не ходить за 18 км в поселок, Слава брал бруснику, кобели ушли с ним. Рев кобелей я услышал издалека, бросил работу и как был — в трусах, сапогах и штормовке, прихватив патронташ с ножом и ружье, бросился за реку по просеке , наперерез собакам. Как я ни поспешал, а опоздал. Через широкую просеку прыжком перелетел медведь, за ним собаки. Далековато было — метров 150. Я еще попенял на себя, что долго собирался.
Как-то, возвращаясь с очередного маршрута, мы вышли на прямую дорогу к избе, и тут мое внимание привлекли несколько упавших друг на друга деревьев. Мы подошли к ним, и я говорю Славе: «Смотри, какое место для берлоги, занесет снегом — тепло, уютно. Подходишь к такой берлоге и говоришь: « Миша, вставай!». И пнул дерево. И тут из-под деревьев - свечкой вылетает заяц! Что тут было! Кобели взревели, как резаные, моя Кена, глядя на них, тоже, и в считанные секунды скрылись с глаз. Мы постояли, посидели, поговорили, смотрим — кобели идут. А Кены нет. Через некоторое время, хромая, охая, подходит и она. До груди дотронуться не дает, огрызается. Очевидно, налетела на скорости на пенек или корягу. Пошли мы потихоньку домой, Кена плетется сзади. Ну, что делать? Кости вроде целы, а ушиб сильный. Стали мы ее оставлять в избе, благо была пристройка для собак— с сеном, с дверью.
Как-то утром, выйдя по делам, я заслушался осенью — тишина, лист последний падает, птички попискивают. Неожиданно из-за реки донесся волчий рев-вой, а потом такой вопль досады на сорвавшуюся охоту, что я позвал Славу послушать — редкое явление. На другой день мы пошли в том направлении, где выли волки. По дороге добыли белку. Кобели ушли далеко и дружно отдали голос. Слава определил: «По зверю». Подошли поближе, разделились и начали подходить с двух сторон «в обхват»: на кого-нибудь да выйдет, всё вероятность повыше!
Я подошел первым. Собаки облаивали огромную сосну-вековуху с корявыми суками. Сразу было непонятно, на кого они лают: то ли на рысь, то ли на росомаху, потом рассмотрел — медведь! Ясное дело, у крупного зверя тупые когти и не на всякое дерево он заберется. Подошел поближе, прицелился, сдуплетил. Зверь, ломая сучья, шлепнулся в мох. Кобели тут же принялись его трепать. Я перезарядился и подошёл шагов на 10-12. И тут зверь встал и сделал на меня стойку. Лохматый, лапы поперек груди и пуза, а кости у него на лапах — крепчайшие, пуля разбивается в пыль. И здесь Дружок, слава ему!— делает хватку по месту в промежность. Медведь резко разворачивается, я выцеливаю позвоночник, нажимаю на спуск, и — прямо на пулю в прыжке летит Таран! Как она прошла у него под животом не зацепив, — я не знаю. Вот тут я испугался. Собаки треплют медведя, я стою, успокаиваюсь. Подошел к зверю — готов.
Минут через пять выплывает Слава, не спеша, ягодки жует: «Ну, Витюха, ну, молодец, я знал, я уверен...». — «Ты где, говорю, был? Ты знаешь, что он на меня стойку сделал?» А Слава посмотрел на зверя и говорит: «Зачем же ты в спину- то стрелял? Весь жир с кишками смешал...». Потом осмотрел ранения — оба в шею, но не смертельны. И разговор про третий выстрел прекратился.
Обшкурали мы зверя, что-то в рюкзаки, тушу на жердь и 4 км несли до избы. Замучились. Хорошо, что мишка был лет 4-х, не старше. Лицензия была товарная, сдал я его. Хлопот было много. А мне — голова, лапы, немного денег.
Потом, «сделав разбор полетов», я пришел к некоторым умозаключениям. Во-первых, на этого медведя охотились волки и загнали его на дерево, отметили они это тем самым «воплем досады», что был мной услышан рано утром. Медведь был буквально «набит» глистами, поэтому он и кормился активно после 20 октября. Ему бы отлеживаться, да снега ждать, а он жир набирал, так как запасено его было - мало. Во-вторых, когда он увидел собак, а окраса они были серо-рыжего, очевидно сразу вспомнились волки, и естественная реакция была — быстрей на дерево! А тут и я подоспел. В-третьих, на кого регулярно ревели кобели? Скорее всего на зайцев, поскольку Слава признался, что он часто стреляет их из-под своих собак.
Вот такой расклад получился, но охота — это прекрасно!
В.И.Мунистов.
2003 г.