Смертельную опасность он таит,
всевластием надменно он пленяет,
страданьем нестерпимым опалит
и боль возмездием являет.
Он - гордой власти, будто, образец,
огонь холодный в голубых глазах сияет
и опаляет мукой, леденит
и волю непреклонно подчиняет.
Как скульптор безыскусственно резец
заносит, - и разбиты изваянья.
Предайся воле чуждой наконец,
отдай свою, отдай свои мечтанья!
«Я жизнь отдам и лавровый венец
метну в огонь без тени сожаленья,
во прах желанья и веления сердец
повергну я отныне без сомненья.
О магия в бесстрастном торжестве!
В ней нету преходящих увяданий
Я клятву дал в душевном ведь родстве,
И посему не ведай состраданий!
Избавь меня, избавь! О, кем я стал?
Не даруй мне, молю, отец, прощенья!
Уж лучше занеси над мной кинжал
Не дай изведать пресыщенья.
Я ненавижу сам себя теперь.
Не обрекай на жалкое гоненье!
Я мыслю ровно, как и ты, поверь,
к страстям питаю гордое презренье».
Какая хладность, непреклонность
в прекрасных, но пугающих чертах!
И, кажется, великий дух сломил условность
миров в незыблемых веках.
Прими же яд из рук учителя. Спасенье
пусть льётся в чашу, скорбную юдоль.
Испей до дна, отринув тень сомненья,
почувствуй сожигающую боль,
терзанья духа. Дерзновенно
десницею разбей оковы вновь, -
и ниц пади тогда мгновенно,
не омрачив проклятием любовь.
И утопай в волнах реки забвенья,
но не пролей врагов заклятых кровь.
Пройди, избранник, посвященье -
себя в ряды отступников готовь.