Здесь все четыре – все твоих угла,
В корзинке хлеб, в горшочке теплом каша.
И тишина, как музыка, кругла,
И ничего, чтоб холодно и страшно.
И в слове пятибуквенном в о й н а –
Ты видишь каску, свастику и деда,
Приставку «в те былые времена»,
И «45», и с прописной «Победа!»,
И ничего из будущего, - там
Под массой брутто, крепко устаканясь, -
Не смерть и ужас бродят по пятам,
А дети, внуки, правнуки и старость,
И прочие к ним близкие слова.
Лишь на обрывках дребезжащих хроник -
То голова пробита, то трава
Темнеет от пропитанности крови,
Мелькнет как будто дедово лицо,
А дальше - свист картечи, пули, пушки...
Срезает смерть земли заподлицо
Живые человеческие стружки,
Взрывной волной откинет землю вверх,
Снаряда сверк! - опять начнется битва.
Останови!..
Но это вправду снег,
А не по кадру тающие титры.