По картине Владимира Любарова
Василий не от мира был мужик,
жил тихо, матом вовсе не ругался.
Он не закладывал "за воротник",
постился в пост, в субботу причащался.
В деревне все друг другу как родня,
не утаишь от любопытных тёток
житья-бытья, судачат у плетня,
покоя нет от языков трещоток.
Да и житья Василий не скрывал,
он терпеливым был, не многословен.
Его хранитель ангел охранял,
он ангела везде носил с собою.
Баян играет, Петька песнь поёт,
грустит на снежной лавке тётя Груша.
Идёт Василий, ангела несёт,
хранит его, как собственную душу.
Темнеет к ночи, снег опять пошёл,
- Эй, малахольный! - громкий смех раздался.
Собака лаяла, Василий шёл,
он с ангелом нигде не расставался.
Прижался ангел к Васину плечу,
уставший, целый день хранил, старался.
- Слышь, Вась, я может рядом полечу?
- Куда, сиди, Василий отозвался.
Он ещё крепче ангела прижал,
закрыв от ветра сильными руками.
А пьяный люд их смехом провожал,
вдогонку приправляя матюками.
А ветер на столбе фонарь шатал,
дед Фёдор за забором зубоскалил.
Василий крепче ангела прижал,
и взгляд его был грустен и печален.
- Эх, люди, люди, что вам до меня,
за что так злы, за то, что в Бога верю?
У лба крутила пальцем ребятня,
Дед Фёдор шавке : - Фас, чтоб в клочья перья!
Но шавка та не злобною была,
на Васю с ангелочком не напала.
Знать и сама без ласки прожила
среди людей, которых охраняла.
От злых людей, что гневом извелись,
Василий друга прикрывал собою.
Печально Бог смотрел на землю вниз,
качая головой Своей седою.