Заклинала я белую лошадь:
отпусти,не гони.
Впереди эта жуткая площадь,
там не люди,а дни.
Капюшоны убогих,скорбей и обид-
оттого так печален этой площади вид.
И ни стона,ни вздоха,ни взгляда,
лишь смиренно согбенные плечи.
Что же,что же им все-таки надо?
Для чего собралось это вече?
Будь что будет. Иду. За спиной
круг замкнулся,но круг предо мной:
место казни,что лобным зовут...
Неужели меня люди черные ждут?
Все смешалось.Не знаю,где я.
Только чувствую - вынули душу.
Палачи-капюшоны стоят у огня
и скрежещут,и режут,и душат;
не бессмысленно бьют,но куют,
в такт движения,словно поют.
Из души,встрепенувшейся снова,
золотую явили подкову.
Год мой,год белогривый,постой,
дай взглянуть на судивших меня,
чтоб запомнить купель из огня
и убогих,вернувших покой.