Просто и беззастенчиво любить тебя этим бесконечным вечером.
Под густое пение цикад
Сливовым вареньем кормить с ложки.
Немножко радостно, грустно немножко.
Огненные смерти каждого дня запечатлять на пленку.
И радоваться этому, словно милому ребенку.
Посчитай до десяти и на цифре семь я тебя остановлю, превратив восьмерку в бесконечность
Трепета твоих губ, длинных ресниц.
И потрясающего изгиба в пояснице, когда ты ко мне тянешься.
Соединять пальцем аккуратно на коже созвездия и говорить о любом городе в мире.
Таком свободном, но совершенно бессмысленном, если без тебя.
Снова смеешься.
Совсем не видно, слишком зыбко.
Чтобы бросаться словами, но что поделать, если любить громко я никогда не научусь.
Мчусь словно сумасшедший, последний безумный на нашей общей планете.
И рву гордость, обрамленную наждачной бумагой по тебе.
Это не слабость.
Это вечного летнего вечера сладость.
Комплименты воспринимаешь только шепотом.
А щеки твои кричат в ответ слегка осязаемым розовым.
Мы почти у цели и пункт "а" уже невыносимо далеко.
Но тягучая раскаленная смола под
ногами не дает оглянуться, чтобы посмотреть идешь ли ты все еще за мной и стоит проснуться?
Или я давно один. Приходится просто бесконечно доверять происходящему этой зимой.
А также весной, осенью и летом.
Где мы оба слишком раздеты.
И говорим о всяких глупостях,
Утопая во взаимной нужности.
Великие умы научились останавливать жизнь в лучших или худших моментах, запечатывая их красками в холсты на мольбертах, выжигать нотами, разрезающими потоки воздуха и замертво впечатывать их в собрание страниц книжного вороха.
От дна илового и до самой высокой точки экзосферы.
Я запомню тебя, ты будешь всегда последней и первой.
Необратимой химической реакцией, где осадок от ссор каждый раз полностью растворяется в твоей улыбке.
Конечной станцией, на которой я застрял далеко не по ошибке.
Последним глотком воздуха в газовой камере смертельных пыток.
В прекрасном и тихом цветении вишен
Я не оставлю тебя и своих попыток.
Чуть слышно.
Узнать поближе, взлететь выше и совершенно потерять от тебя голову и крышу.
Понимаю все, что делаешь и не говоришь устно.
Навсегда обзывая самым неизвестным доселе искусством.
Отдаю тебе поделенную на два ответственность и самое опасное оружие,
Пусть все это поселится в голове незатейливым кружевом.
И долго еще горит огнями неона.
Трескаясь, но не ломаясь в душе под крики целого легиона.