Отоварили Андрюшку
По лохматой головёшке –
Кулачишко был чугунным,
А обидчик-хулиган
Приговаривал сурово,
Мол, негоже шаловливо
Распускать свои ручонки
На филе прекрасных дам.
Сам обидчик был не промах –
Эмигрант уральских дебрей.
От долгов, врагов и пьянства
Съехав во Владивосток,
Стал директором кошерным
Кабака для рыл продажных.
Сам он в прошлом был продажник,
Но по первости – сержант…
По приезду в край тернистый
Получил метраж пустотный
Во жилмассиве для военных –
Ротный прапор подогнал.
«Поживи! А смаешь бабок,
То отсыпешь, сколько нужно…»
Молвил прапор златозубый –
Крайне добрый мужичок.
Но продажная душонка
Промотав кредит доверья
Стала гнуть персты натужно
Повышая ЧСВ:
То на публике горланит
Сбитень пафосных речёвок,
То в соцсети труполикой
Двинет проповедь о том,
Что Владивосток – деревня!
Тут культурой и не пахнет,
А коль пахнет – так помойной.
В общем, станет он столпом
Возрожденья духовной
Составляющей народа,
А оратор он от Бога.
Все кто против – морды прочь!
Скорефанившись с Андрюшкой
(он худрук проекта «Чтиво»),
Забубенил ряд концертов
Во «продажном» кабаке.
Только быстро сыч уральский
Птицу гнева заарканил
И проникшись пьяным гневом
Принародно и с лишком
Отработал блок ударов
На нетрезвом человеке,
Что источником доходов
Был ещё на тот момент.
И порушил он партнёрство.
Говорят, что из-за бабы…
Дальше летопись прервётся –
Летописца гложет грусть.