Почему я пишу о войне? Давно ведь
флаг над рейхстагом был поднят. Повесть
лет временны'х набрякла кровью.
Переписать любовью
мог бы только Господь, а я – не в силах
даже пытаться исправить в жилах
ленно текущую вязкую жидкость,
мучает совесть сытость.
Было семеро их – из моей команды,
той, где от предков – и кровь, и гланды;
им, семерым, не мне, замечу, –
выпал маршрут далече...
Только вот почему-то был сбой программы,
то ли от звука летевшей «рамы»*, –
взор мой сверлит былое чаще
в тех временах саднящих:
вот горю в самолёте в ростовском небе,
в брянском болоте забыл о хлебе,
под Ленинградом бегу в атаку, –
мне не видать рейхстага.
А из Польши, эх, чтоб её взяли черти,
я принесу, да в одном конверте
две похоронки (забудут паны
Толика да Степана)...
Я родился-то поздно, в шестидесятых,
видно, с душою в одних заплатах,
той, что осталась бродить до срока
в поле у Белостока.
И не в тихом краю лечить ей нервы! –
ищет пропавшего в сорок первом…
Только вот нет ни следа, ни даты –
ноют души' стигматы.
Снова в каждую хату стучится память:
«Нашего вы не видали, а?» Ведь
если ещё кровоточат строчки –
рано мне ставить точку
___________
* "рама" - двухбалочный немецкий самолёт-разведчик «Фокке-Вульф» Fw 189