«Dum spiro, spero» (лат. «Пока дышу, надеюсь»)
Горит её последняя надежда,
Преклонена над телом голова.
«Прости меня, что я была невеждой...
Не вступит в жизнь впредь новая глава».
…Обычный жаркий день. Вдоль горизонта
Шёл волк, стиснув в зубах тела ягнят.
Он шёл как победитель Северного фронта.
Спешил, чтоб покормить волчицу и кутят.
Пища, толкаясь и оскал кидая,
Щенята кинулись к отцу на запах тел.
Отец тихонько в нору ковыляя,
Каждого дитя же оглядел.
Но тут в глазах его проснулся страх.
И сердце мигом кровью залилось.
Звук мира вдруг затих в его ушах.
Волчицу видеть дома не пришлось…
Конечно, знал он запах её меха.
Он слышал издали её игристое рычание.
И воя сладкого её он помнил эхо,
После охоты без добыч – её ворчание.
Любовь же волка этого крепка.
Одну её он любит всё сильней.
И как же воет он, когда она
Оставит милого в плену сухих ночей.
Запрятав в нору маленьких щенков,
Он тут же берёт след седой волчицы.
Бежит сдирая лапы свои в кровь.
По следу неостывшему царицы.
«Что с ней случилось? Боже мой.
Я не смогу жить в этой жизни
Если ушла она в покой.
Душа подобна дешевизне».
И вот за лесом у реки,
Где яркий свет дарили звёзды,
Всем мыслям волчьим вопреки,
Жена играла с волком в кости.
Омега-волк, чужая стая.
Вот где была его волчица.
Предав волков родного края,
И не спешила возвратиться…
Наивно, как шальной щенок,
Она игралась с ним на речке.
А Альф стоял столь одинок.
И гасла кровь в его сердечке.
И предала любовь волка.
И бросила своих щенят.
И совесть перед ней чиста.
А что волки от сук хотят?
И гордо голову подняв,
Волк-альфа место то покинул.
Он взял с собой своих щенят.
Ушёл туда, где камень стынул.
А вот гроза: поднялся ветер
И ливень охватил долину.
И по горам при лунном свете
Он вёл детей на юг-равнину.
Природа-матерь видит боль,
Ту боль животной страсти в волке,
Обрушила снега волной,
Чтоб волк теперь обрёл покой.
Вокруг отцовского же тела,
Под сильным ветром и дождём
Щенки завыли как сирена,
Их дух любви теперь сожжён.
На крик детей рванулась мать.
Увидев труп родного мужа,
Душа её взялась страдать.
А кровью наполнялась лужа…
А сука, голову склонив,
Надеждой миг переживала,
Что муж её… что всё же жив,
И морду языком лизала.
Но волка больше суке не вернуть.
Его же сердце перестало биться,
Когда с Омегой та избрала путь.
Прощение его ей не добиться.
Горит её последняя надежда,
Преклонена над телом голова.
«Прости меня, что я была невеждой...
Не вступит в жизнь впредь новая глава».