Люк открытый, чердак и подвалы,
Не пугают не холод, не тьма.
Вот менты бы нас не доставали,
Да была потеплей бы зима.
Вместо мамки к трубе, как к камину,
После дня подуставши уснуть.
От батона отняв половину,
Всё не съем, чтоб на утро чуть-чуть.
Часто в окна чужие подолгу,
Я смотрю, когда ночь, поздний час.
Для чего шторы там? Что в них толку?
Вместо них, крышка люка для нас.
Утром снова всё те же заботы,
Прокормиться, остаться в живых.
Ведь не все, тёти, дяденьки жмоты,
Много добрых, средь них, деловых.
Те пред девками часто кидают,
Чтоб жлобом не дай бог, не прослыть,
Да не мелочь, а сотни швыряют,
Я в поклон, чтоб им дальше так жить.
Смутно мамочку помню родную,
Властно голос пропитый хрипел.
Я сбежал от неё в ночь чужую,
Беспризорником тихо взрослел.
Скоро лето, уйти б из подвала,
Ведь не все чердаки на замках.
Жаль, что мама меня не искала,
В снах качает меня на руках.
Мне не чужды людские стремленья,
Чтобы мама могла согревать.
Средь таких же, как я, в невезеньи,
Моя куртка одёжка-кровать.
Вот вторая зима, точно драма,
Как из дома в слезах убежал,
Десять лет мне и два я без мамы,
Мама, где ты? Я очень устал...
Я один, я чужой в этом мире.
И нигде не встречают, не ждут.
Нет тебя в нашей старой квартире,
Дяди, тёти чужие живут.
Ты поверь, я обузой не стану,
Буду деньги тебе приносить.
И пусть дом наш подобен бедламу,
Никогда не устану любить.
Никогда не сбегу от тебя я,
Хоть убей дорогая, хоть злись.
На планете одна ты такая.
Мама где ты? Скорее найдись...