Завивая никотиновый шарф на глазах,
Задал ухмылкой вопрос жизненно важный:
"Если бы прытко пробегала вокруг шеи твоей по-осеннему умирающая лоза,
Ясным и спокойным стал бы твой взгляд или уставшим и влажным?"
Плюнув на непроисходящее и невозможное,
Побежал по поребрикам прочь, в направлении центра,
Пустые бутылки, свет деревьев, знаки "Внимание" и "Осторожно".
Появившись, понял, что чувств в сердце осталось двенадцать процентов.
Сны и воспоминания спрятал в коробке от радио,
Взамен выданные яркие картинки и сказки забрал с собой,
Носил их в кармане, пока не дошёл до границы постоянно перерождающегося сознания.
Тогда-то из и них полились молитвы и прочий гной.
Всей семьёй проливали слёзы над её окончательно замершим телом,
Словно пытаясь утопить её во второй раз,
Священник начал чертить вокруг них окружность кусочком мела.
В тот вечер все без исключения приняли счастливый окрас.
Змеи блаженно давят души, скрываясь за пеленой неинтересных историй,
Энтропия сводит на нет зуд мошкары и летний зной,
В марте умрут все до последнего мои знакомые.
Я тешу себя надеждой, что это произойдёт зимой.
Ответы на вопросы, как и правду, никто не хочет ни слышать, ни знать,
Может, хорошо, ведь вокруг одни дураки в шляпах набекрень без целей в жизни и без амбиций,
Умеют только делать вид, что любят, а кто-то - что любит страдать.
Не приветствуй никого, иначе рано или поздно предстоит с ними проститься.