ИВАН И ЭЛИ. сказка

   

На краю одной деревни
Парень жил обыкновенный.
У кого ты ни спроси,
Нет им счета на Руси:
И с глазами голубыми,
И  руками золотыми...
Но давно ведется так:
Кто умен, тот и чудак!
Вот, друзья, и наш Иван
Сей простой имел изъян:
О мирах иных мечтал,
И всегда изобретал,
У него зимой в метель
За скворца скворечник пел,
И калитка под окном
Заливалась соловьем.
А однажды, на заре
У Ивана во дворе
Люди видят, что пилот
Сел в малютку-самолет.
Поурчав немножко странно,
Самолет тот вертикально
Поднимался ввысь кругами
И пропал за облаками...

У колодца бабы судят,
Говорят: "Ванюха чудит!"
Полетал Иван немного,
Приземлился на дорогу,
Не чинив нигде разор,
Подрулил на школьный двор,
Ребятне на удивленье
Подарил свое творенье.

Год проходит, два проходит,
А слушок в народе бродит.
Говорят и так, и сяк,
Дескать: все, Иван иссяк,
Вовсе не изобретает,
Книги, знай себе, читает,
Молча, лежа на печи,
Ест блины да калачи.
Лишь всего-то: на досуге
Сотворил слепой старухе
Очень странные очки,
И теперь она в ночи
Может видеть все кругом
Точно так, как белым днем.
Но однажды, летним днем
Задрожало все кругом,
В избах окна зазвенели
И ухваты загремели.
В страхе молятся старухи,
К потолкам прилипли мухи,
По дворам ревет скотина,
А мужская половина
И девчонки, кто смелее,
В край деревни поскорее
Не бегут, почти летят
Посмотреть, не опоздать:
Что Иван там снова чудит,
Что за диво нынче будет?
Видят все: из клубов дыма
В небо чистое стремимо -
Не тарелка и не шар -
Низвергая гром и пар,
Неизвестной формы тело
Ввысь, как молния, взлетело.
Рты открыв, стоит народ,
Ждет, что снова упадет
Новый Ванин аппарат
На дорогу или в сад.
Но оно, не тут-то было,
Очень ровно и счастливо
Продолжает свой полет,
Ванин чудо-звездолет.
Снова дивится народ:
Печь навстречу им идет,
Стол огромный накрывает,
Речь заводит и вещает:
Это вам, народ честной,
Шлет Иван поклон земной,
Чтоб его не забывали,
Добрым словом вспоминали,
И за страх и за волненья
Шлет теперь вам угощенье!.."

Как-то, года три назад,
Вышел Ваня ночью в сад.
Ночь прекрасною была:
В небесах луна плыла,
Звезды яхонтом сияли,
Светом душу волновали.
Видит, что в созвездьи Девы
На звезде вот той, что слева,
Свет жемчужный засиял,
Лучик в глаз ему попал.
Вскоре нежное тепло
Сердце пламенем зажгло...
Все, смешав в воображеньи,
Перед ним - изображенье:
Не планета, а черты
Девы дивной красоты...
И от той поры три года,
В ясный день и в непогоду,
Образ девы в нем живет,
На звезду его зовет.
Перегрузки, невесомость -
Для детей, и то не новость.

Все ему легко дается,
Ваня весело смеется,
Подключив автопилот
И включив в режим слеженья
Всю систему управленья.
Хоть ему и не пристало,
А Иван, уже бывало,
По родной земле грустил.
А корабль все плыл и плыл...
Много длинных дней  прошло,
И Ивану повезло:
Видит грозных волн волненье,
И восторг, и изумленье
Овладели вдруг Иваном-
Он летел над океаном
Иль над морем пребольшим,
Равным всем морям земным.
А Иванов звездолет,
Будто кто его ведет,
Скоростей не замедляет,
И полет свой продолжает.
А часов через пяток,
Уж взволнованный чуток,
Видит Ваня вдалеке
На большом материке
Зелень буйную лесов,
Краски яркие лугов,
Нив раздолье и цветенье,
Рукотворные селенья:
Много хижин островерхих,
Все размеров непомерных.
Видно   их  издалека -
Подпирают облака.
Ваня скорость убавляет,
И корабль свой направляет
На лужайку за селеньем -
Не со страхом, но с волненьем -
Заглушив все три мотора,
Трап спустил и вышел вскоре.
Только, выйдя, был не рад:
Великанов видит ряд,
Трехметровые ручищи,
Лица - наших надо тыщи,
Но по-доброму глядят,
Меж собою говорят-
Невозможно лишь понять,
Что те люди говорят.
Ваня, малость успокоясь,
Да по-русски низко, в пояс,
Великанам бьет поклон,
Дескать, с миром прибыл он.
Тут в ответ и великаны
Закивали головами.
Стал Иван соображать,
Как бы руки им пожать?
Но, увы! У них размер -
Гулливеру не в пример,
Он какой-то прутик взял,
На песке нарисовал
Две руки в рукопожатье,
Подписал: "Все люди - братья!'
Рядом вывел свой полет:
Две планеты, звездолет...
А зачем сюда летел,
Объяснять им не посмел.
Молча, чинно и степенно,
Великаны постепенно
Смотрят Ванины рисунки.
Шли уже вторые сутки,
А у них там, как ни странно,
' Было утро постоянно
(Сутки там, в сто раз длиннее
И, конечно, все умеют
Время долгое не спать,
А работать и гулять.
Если спят, то очень долго,
За такое время Волга
В Каспий воды донесет
С мест, где свой исток берет).

Ваню сон одолевает,
И, бедняжечка, не знает,
Как усталость побороть -
Еще час, и упадет.
Будь что будет, он решает,
В тень ложится, засыпает.
Спит Иван и видит сон:
Будто вновь в деревне он,
На скамье сидит тесовой
Средь избы в сорочке новой.
Мать в руках иконку держит,
Что-то нежное лепечет...
Здесь проснулся. В то мгновенье
Нежных рук прикосновенье
Ощущает на щеках.
Обуял Ивана страх,
Глаз боится приоткрыть,
Хочет сон еще продлить.
Но безмерное волненье,
Сердца частое биенье
Гонит страх с его души,
Шепчет: "Боже, помоги!"
Он глаза приоткрывает,
Чуть рассудок не теряет:
Видит деву пред собой
С золотистою косой.
С красотой такой вовек
Не встречался человек!
Не сказать богам в обиду,
Но она затмит Киприду.
Смотрит, рот открыв, Иван,
От такого дива пьян,
А девица - белолица,
Было б ей чего стыдиться,
Руки плавно отняла
И смущенно отошла.
Сидя в кресле золотом,
Молвит русским языком:
"С пробужденьем, гость желанный,
Здравствуй, Русич долгожданный!
Свет и мир твоим глазам,
Сладкий мед твоим устам!"
И, родную речь заслыша,
Ваня слушает, не дышит,
Сонных глаз с нее не сводит
И такую речь заводит:
"Кто ты, милая сестрица,
Фея ты или девица?
Из каких волшебных скал
Бог такую изваял?"
Сна ли это продолженье,
Иль святое наважденье?.."

"Нет, мой Русич, я - из плоти,
Но, увы, как ты - варяг
В этих сказочных краях,
И совсем не в звездолете,
Из Галактики иной:

Этой грозною весной
Прилетела я на остров
И живу у милых монстров,
Невеселых добряков -
Пастухов и рыбаков.
"Это что, не материк?" -
Сам собой слетает крик
С пересохших губ Ивана, -
"Это остров в океане?"
"Да, мой Русич, это так.
Знаю, ты не знал. Итак,
За проливом, в далеке,
На большом материке -
Неприступных гор громады,
А промеж холмов покатых
Воды бурных рек струятся,
Острова залить стремятся.
Сорок местных лет пройдет,
Все под воду здесь уйдет,
И погибнет доедина
Племя добрых исполинов.
Как помочь им я не знаю,
И поэтому страдаю.
Змей могу я заклинать,
Мысль, мечту могу узнать,
Понимать чужую речь,
И в уме ее беречь.
Как царицы ваши златом,
Одарить могу богато
Я теплом души своей.
Только ты не пожалей
Сил своих во имя жизни,
Коль послужишь, как отчизне.
Твое имя так, как Бога,
Сохранит народ здесь строго.
Будет жить оно в веках
На семи материках.
И никто не будет славен
Так, как ты, Иван Забавин!
"Полно, милая сестрица!
За любви твоей крупицу
Мне и жизнь свою не жаль.
Знай, совсем не ради славы
Прилетел сюда Забавин:
Не твоих ли глаз тепло
В край чудесный привело?
Прикажи, я, чем смогу,
Добрым людям помогу.
За добро платить добром -
На Руси святой закон!
Эту водную преграду
Посмотреть, пожалуй, надо.
Эли, хочешь - полетим
И на месте все решим!"
"Вань, пролив здесь недалече,
Великан любой на плечи
Нас посадит, отнесет
И назад сюда вернет".
"Хоть оно и не прилично,
Но, пожалуй, экзотично:
Прокатиться, как в арбе,
На подобному себе.
Я согласен, пусть берут
И к проливу нас несут!"

Эли с кресла быстро встала,
Непонятное сказала -
Великан подставил руку,
Что-то молвил тихо другу,
Их поднял и зашагал
Мимо леса, мимо скал.
Снова рощу миновали,
И теперь открылись дали
Свежей пашни, а за ней
И дремал пролив Урлей.
В этот час он был спокоен,
Вод зефир не беспокоил,
Но на них лежала тень
Даже в тихий, ясный день.
Ваня вдаль направил взор
И узрел громады гор.
А одна скала, как чага,
Над проливом нависала.
Все Иван в уме прикинул
И от радости воскликнул:
"Эли, я нашел, нашел!
Будет здесь великий мол
Вон из тех громадных скал -
Мир такого не видал!
Я безмерно буду рад,
Коль сюда мой аппарат
Эти бравы молодцы
Пожелают принести".
Эли молодцев услала
И Ивану так сказала:
"Слушай, Ваня, все, как было,
Как мое сердечко ныло.
Ах, как я тебя звала -
Убеждаюсь, что не зря!..
Я - дочь племени Элалов,
Только их теперь не стало,
Точно так, как их врагов,
Гнусных синих Страшаков.
На планете древней Эли
Так, как здесь, ручьи звенели,
Лился теплый свет с небес,
И шумел под ветром лес.
Родники из Эли били,
Облака над ними плыли,
В добром мире жил народ,
Прибавляясь, каждый год:
Верил в ум, как верят в Бога,
Шел своей прямой дорогой,
В жизни многое постиг,
В жизни многое достиг.
Соблюдал обычай древний:
Будь то в граде иль в деревне,
Мы не знали слова "жадность",
Был нам труд и в честь, и в радость..,
Приключилась вдруг беда:
К нам на Эли навсегда
Со звезды далекой Рки
Прилетели Страшаки.
Стали грабить, бить элалов -
Стариков и деток малых,
На кострах больших сжигать,
Все живое истреблять,
Красить в жуткий  грязный  цвет
Нашу Эли - Мать планет.
Безоружные элалы
Против рати страшной встали
Грудью: бились, кто чем мог,
Долго, храбро, видит Бог.
Но не равны были силы,
Страшаки нас победили...
Кто был жив, поднялись в горы,
Но и там нас, бедных, вскоре
Стала рать их настигать
И последних убивать.
Я же спряталась в пещере,
Как мышонок в малой щели,
Страшной участи ждала,
Слезы горькие лила,
Тихо-тихо причитала,
Эли в помощь призывала.
Горе горькое мое
Душу тронуло ее:
Эли тихо застонала,
Вскоре с дрожью зарыдала -
Зашатались грозно горы,
Волны вздыбились на море!
В громе гор или прибоя
Я услышала такое:
"Слушай, слушай, дочь Элалов,
Дочь последняя моя!
Не покинь, верь этим скалам,
В них - судьба и жизнь твоя.
Ты мою продолжишь вечность,
Имя, взяв мое себе.
И Элалов человечность
Сквозь века нести тебе!
Я не дам на поруганье
Плоть последнюю мою,
И врагов без состраданья
Страшной смерти предаю.
Память рода как святыню
Сохрани в своей крови -
Назови Элалом сына,
Внучку Эли назови.
Спи теперь, сестра-планета
Встретит, беды отведет.
Там тепло, там много света,
Счастье там тебя найдет!.."
Вот и все. И я уснула.
А проснулась вновь от гула
Эли рвущихся небес,
Очутилась вскоре здесь.
Душно стало мне в пещере,
Из кусочка милой Эли
Тихо вышла на простор,
Небо сам искал мой взор.
Но место, где я проживала,
Пустотой уже зияло.
Громким плачем и рыданьем
Я на острове случайно
Разбудила весь народ,
Исполинов добрых род.
Люди вскоре прибежали
И с горы высокой сняли,
Там меня и нарекли
"Выходящей из скалы".
Подарили дом из злата,
И живу теперь богато,
Но не меряется златом
Жизнь и счастие - в каратах
Невозможно оценить,
Жизнь дается, чтобы жить!
И теперь тебе признаюсь:
Я нисколечко не каюсь,
Что тебя сюда звала.
Верю, друга обрела!
Стану доброю сестрою,
По Вселенной за тобою
Тенью буду я бродить,
Как сестра тебя любить..."

"Эли, милая моя,
Ущипни скорей меня
Иль ударь меня, тетерю:
Я ушам своим не верю!
От волнения святого
Сердце выскочить готово,
А в крови бушует пламя...
Дай мне руку: Бог перстами
Наш союз благословит
И навек соединит!"
Но тогда Иван и Эли
Объясниться не успели,
Потому что в этот час
Великаны, возвратясь,
С плеч снимали звездолет.
И Иван к нему идет,
Берет прибор и, выйдя, молвит:
"Это - антиастероид.
Много силы в ультразвуке,
Жаль, что рыбы примут муки,
Но пролив они покинут
И в обломках не погибнут.
Да и вы, на всякий случай,
Поскорей закройте уши..."
Великаны засмеялись,
Но ему повиновались -
И включил Иван прибор,
Разрушитель льдов и гор.
Почва, горы задрожали,
Великаны ниц упали,
Над проливом пыль всклубилась,
И волна, какой не снилось,
Налетев на берега,
Чуть их всех не унесла.
Эли вся в комочек сжалась,
Тихо к Ванечке прижалась,
В очи нежно смотрит - страх
И любовь в ее глазах.
Великаны, осмелев
И на корточки присев,
Слез восторга не скрывали:
Впереди открылись дали
Гор, распадков и степей,
Что скрывал пролив Урлей.
Встали тихо и запели
И, подняв Ивана с Эли,
Побрели на материк.
Впереди шагал старик -
Воссиял у старца лик,
На плечах седые пряди -
И чего бы это ради? -
Тихо вздрагивали... Стон?
Плакал, видимо, и он.
Вот уже и материк,
И восторга вопль, не крик,
Оглушил Ивана с Эли:
Перед ними зеленели
Рощи дивной красоты,
Первозданной чистоты,
Реки вод валы катили,
Рыбы в них большие плыли.
Старожилы этих мест
И, сколь видел глаз окрест -
Степь широкая лежала,
Великанов будто ждала.
Но восторг их был недолог:
Вдруг над степью, словно полог,
Мрак повис. Уж слышен свист
Мощных крыльев иль снарядов.
Великану, что был рядом,
Эли что-то прошептала,
А по-русски так сказала:
"И сюда с далекой Рки
Уж добрались Страшаки.
Страшный свист и дикий вой -
Это клич их боевой.
Видишь, небо потемнело,
И они гурьбою смело
Мчат, подобно урагану?
Вряд ли смогут великаны
Устоять пред их напором".
"Эли, я сейчас прибором
Их попробую унять:
С ним, поди, любую рать
Победить несложно будет,
Пусть поближе лишь прибудет.
Мир и впрямь сегодня тесен,
Много зла в нем, мало песен.
Эти, как их, Страшаки
На подъем, видать легки,
До родной моей Земли
Недалече им осталось -
Что тогда с людьми бы сталось?"

Жуткий вой все ближе, ближе -
И Иван велел повыше
Его и Эли приподнять,
Чтобы смог он наблюдать
Страшаков на расстояньи,
И, глаза прикрывши дланью,
Стал он вглядываться вдаль.
Но не страх и не печаль
Были в светлом его взоре,
И он смог увидеть вскоре
Страшаков ревущих тьму,
И промолвил: "Не пойму,
На кого они похожи,
Препротивнейшие рожи?
Те бегут, а те летят,
Те вперед, а те назад.
Вместо носа - клюв громадный,
Пасть звериная... Понятно.
Когти острые видны..."
"Перевертыши они, -
Говорит Ивану Эли, -
"Видишь, те позеленели,
А что в небе - посинели?"
Тут Иван прибор включает,
Через время замечает:
Рать страшачья не горит,
Как вода в котле кипит,
Пар седой над ней витает,
В поднебесье исчезает...
Тает рать, подобно льду -
Так великую беду,
Что нависла над Вселенной,
Парень наш обыкновенный,
Чтоб Земля могла цвести,
Смог навеки отвести.
"Все!" - он громко восклицает,
Крепко Эли обнимает.
И слились у них уста...
Межпланетная чета,
Добротой благословенна,
Появилась во Вселенной!
Был и пир, да пир - горою:
Лился мед с вином - рекою,
В честь их здравицы звучали.
Исполины напевали
И водили хоровод,
Как земной, честной народ...

Будто с горки на салазках,
Быстро  время  мчится  в  сказках:
Год  прошёл,  другой  настал,
А  только  маленький  Элал
Подрастёт -  со  всей  семьёй
Прилетит  Иван  домой
И  деревню  Тихий  лог
Снова  ждёт  переполох!











ЧАСТЬ  11

ВОЗВРАЩЕНИЕ   ИВАНА

Время  шло.  Элал  подрос.
Пред  Иваном  встал  вопрос
Иль  на  землю  возвратиться,
Или  вечно  здесь  гоститься.
Так  случается  нередко,
Посетить  могилы  предков,
На  землян  взглянуть,  Элал
В  одночасье  пожелал.
Странно  вёл  себя  намедни,
Нёс  весь  день  сплошные  бредни,
Говорил,  что  здесь  окрест,
Подходящих  нет  невест.
Дескать,  местные  девчёнки,
Что  лежат  ещё  в  пелёнках,
В  сотни  раз  меня  крупнее,
Против  тех,  что  повзрослее,
Так  и  вовсе  я  комар-
Не  по  мне  весь  сей  товар.
Где  мы  только  не  бывали
И  ходили,  и  летали,
Посетили  семь  планет-
Нам  вблизи  подобных  нет.


Прав  Элал,-смеялась  Эли,-
Мы,  пожалуй,засиделись,
А,  от .местных-  то  девчат,
Не  понянчить  нам  внучат
«Да,-  сказал  Иван,- с  утра
Нам  действително  пора
С  великанами  прощаться
И  на  землю  возвращаться.»
Наступил  прощанью  срок.
Мёд  испив  на  посошок,
Посидели,  помолчали,
Прослезились,  попрощались.
...И  уже  Иван  с  семьёй
Возвращается  домой.


Путь  домой  всегда  короче
И  известен,  между  прочим,
Звездолёт,  как  конь  домой,
Мчал  со  скоростью  двойной.
Долетели,  слава  Богу,
И  опять  над  Тихим  Логом
В  чистом  небе  грянул  гром,
Задрожало  всё  кругом,
Будто  небо  раскололось,
Зарыдали  бабы  в  голос.
Над  деревней  пыль  всклубилась,
Всё  в  округе  тьмой  покрылось.
Пыль  рассеялась,  и  вот,
Видят  люди  звездолёт,
Люк  открылся,  трап  спустился
И  в  проёме  появился
Без  скафандра  человек,
Будто  здесь  прожил  весь  век,
Воздух  с  жадностью  вдохнул
И  на  трап  уже  шагнул.
Шёл  спокойно,  словно  Бог:
Так  идти  другой  не  мог:
Вслед  за  ним Богиня  вышла,
А  за  нею  еле  слышно,
Вышел  парень  молодой,
Красотищи  не  земной.
Кто-то,  вдруг,  как  закричит:
«Бог  явился  суд  вершить!»
И  все  люди,  как  стояли,
На  колени,  ниц  упали.
Землю-матерь  лбами  бьют,
Приговора  в  страхе  ждут.


Дед  Тимоша,  был  хоть  пьян,
А  узнал.  Кричит: « И-в-а-н...»
На  ходу  окурок  смяв,
Перегаром  всех  обдав,
Мчит  на   встречу  спотыкаясь,
И  крестясь,  и  чертыхаясь.
Тут  Иван  воскликнул  тоже:
«Встаньте,  люди,  вам  не  гоже
Перед  нами  бить  челом.
Стыдно  с  вашим-то  умом
Верить  всякой  небылице,
Чай  живём  мы  не  в  столице,
Космонавтов,  где  не  счесть.
Я  один  у  вас  и  здесь,
Я  не  сам,  уже  с  семьёю-
Юным  сыном  и  женою.
И  прошу  после  обедни
Всех  на  чай  инопланетный.
Мужики  подсуетились:
Стол  огромный  сколотили,
Принесли скамьи.  И  вот,
Видят:  печь  опять  идёт,
Стол  скатёркай  накрывает,
Яства  дивные  метает;
Обнесла  вином,  медами,
Неизвестными  плодами.
А  народ  сидит  не  весел,
Хоровод  не  водит,  песен,
Так,  как  прежде  не  поёт:
Скромно  ест  и  скромно  пьёт.


Это  всё  Иван  заметил.
А  ещё  себе  отметил:
Молодёжи  что-то  мало,
Детворы  почти  не  стало.
Взором  всех  Иван  обвёл
И  такую  речь  завёл:
«Что  вы  братья  приуныли.
Али  гости  вам  не  милы?
Мёд  с  вином  ли  не  хмельны?
А  ли  фрукты  не  вкусны?
На  столах  ли  мало  щей?
Аль  опять  шалит  Кощей?
Али  лютый  Змей  Горыныч
Вновь  в  краях  родимых  рыщет?»


Тут  отец   Василий  встал
И  под  ропот  так  сказал:
«  Мы  гостям  прекрасным  рады,
Хмелен  мёд  с  вином  и  сладок.
По  душе  пришлась  еда.
Да  у  нас,  Иван,  беда,
Превеликое  несчастье,
На  Руси  от  лютой  власти
Не  царя,  а  сатаны-
Разрушителя  страны.
Нет  житья  при  нём  народу.
Водку  пьёт,  как  чайка  воду.
Ввёл  опричнину,  Бузоны
Смастерили  так  законы,
Что  народу  ни  вздохнуть,
Ни  чихнуть,  ни  кашлянуть,
Русским  людом  тюрьмы  полны,
Даже  звери  недостойны
Жуткой  участи  такой;
Всем  заказан  путь  домой.
Новых  форм   туберкулёз
Жизней  тысячи  унёс.
Слух  прошёл,  глаголют  так:
Был  у  них  большой  сходняк,
И  опричные  решили
Русичей  свести  в  могилу,
В  Беларуси,  в  Украине-
Для  бузонов  все  едины.
Нацменшинства  в  тот  же  счёт-
Истребить  на  перечёт.
Миллионов  двадцать  пять-
Руды  в  недрах  добывать,
Поселить  в  глухой  Сибири,
Привязать  к  ногам  по  гире,
Чтобы  духом  кто  воспрял
Далеко  не  убежал.
Русский  дух  убить  и  веру.
Православие,  к  примеру,
Злой  химерой  обьявить.
Храмы  наши  превратить
В  непристойные  молельни.
Даже  крест  Христов  нательный,
Христианам  запретить
На  груди  своей  носить.
Обложить  таким  оброком,
Чтобы  выжить  ненароком
Гордый  Русич  не  посмел,
А  родившись -  околел.
Путь  один  теперь-  в  могилу,
Так-то  вот,  Ванюша  милый.»
Мужики  теперь  смекают:
Коль  опричные  узнают,
Что  за  жёнку  ты  привёз-
Горю  быть  и  морю  слёз.
Чай  давно  бузоны-твари
Навели  свои  радары
И  царю  вертят  кино -
С   кем,  да  как  мы  пьём  вино.
И  в   четверг  или  в  субботу
Непременно  быть  налёту.


Тут  Иван  опять  встаёт
И  вопросы  задаёт:
« Мои  братья  дорогие,
Расскажите,  кто  такие
Те  бузоны,  чей  народ,
С  мест  каких  ведёт  свой  род?-
И  добавил,- мужики,
Может  это  страшаки
Недобитыми  остались,
До  родной  Руси  добрались?»


«Нет,  Иван  родной,  оне
Не  пришедшие  извне-
Доморощенные  наши,
Страшаков,  поди,  не  краше.
Род  же — древний  и  бывалый,
Не  велик  числом.  Не  мало
Знаешь  ты  Иван  о  них
Понаслышке  и  из  книг.
Впрочем  скоро  сам  узришь,
В  жадны  очи  поглядишь».
И  Иван  сказал:»  Понятно.
Всем  знаком  сей  род  изрядно.
С   пресомнительною  славой,
Битый  князем  Святославом.
Бил  их  князь  и  мы  побьём,
Пусть  прибудут,  подождём
Только  надо нам,  ребята,
До  единого  солдата
О  беде  предупредить-
Близко  к  Логу  не  ходить.


-Генералы,  Вань,  продажны.
За  зелёные  бумажки,
Те,  что  долларом  зовут,
Мать  родную  продадут;
Офицеры  честь  имеют
И,  известно,  не посмеют
На  народ  вести  солдат,
За  царя  губить  ребят.
Чем  же  бить  врага,  Ванюша?
Нет  ни  танка,  ни  катюши.
Нет  парней,  вокруг — бабьё,
И  на  всех  одно  ружьё.
Давно  хозяина  не  стало,
Чёрт-те  сколько  не  стреляло,
Если  оно  зарядить
И  себя  можно  убить!
-Чем  их  бить - моя  забота.
И  в  четверг  или  в  субботу,
Коль  в  Логу  пойдёт  возня,
Всё  увидете,  друзья.
А  теперь  домой  идите
И  спокойно  с  миром  спите.
Да  и  нам  пора  вздремнуть,
От  полёта  отдохнуть.


Хочешь — верь,  а  хошь — не  верь,
После  дождика  в  четверг,
Только  свет  раскрасил  липы,
В  Тихий  Лог  примчались  джипы.
С  мегафона  в  тот  же  час
Загремел  царя  указ:
«До  заката  Бог — девице
На  глаза  царю  явиться,
Потому,  как  двое  дён
Царь  с  царицей  разведён.
И  с  утра  решил  жениться
На  прекрасной  Бог — девице».
Со  второго  зазвучало:
Распрекрасному  Элалу
В  километре  от  столицы,
В  резиденции  царицы
Появиться  в  тот  же  час,
В  кой  услышит  он  указ.
Потому,  как  он  ей  мил -
Ейным  мужем  к  ночи  был».
Третий  молвил:  А  Ивану
Или  завтра  спозарану,
Или  нынче  застрелиться,
Иль  верёвкой  удавиться.
Коль  не  выполнит  указ,
То  буквально  через  час,
Что  таятся  на  опушке
В  Тихом  Логе  до  избушки,
Пушки  в  щепки  разнесут,
Уж  давно  приказа  ждут.
А  опричные  ребята -
Царской  гвардии  солдаты,
Своевольной  русской  крови
Уж  давно  испить  готовы,
И  пришельцев,  как  редут
Мигом  приступом  возьмут.»
В  мегафоне,  закругляясь,
Прошипело:  « Понимаешь...».
Грозно,  зло  взревели  джипы.
Сам  собою из-за липы
Ввысь  взмывает  транспорант,
Перед  ними  в  аккурат.
А  на  нём  большая  фига
Нарисованная   лихо.
Фиг  бузоны  увидали
И  в  мобилки  затрещали.
Каждый  шлёт царю  доклад:
« Мол,  минутою  назад
Царский  твой  указ  зачитан
Буква  в  букву,  как  написан.
В  Тихом  Логе  же  в  ответ
Никакой  подвижки нет,
Ни  посылу,  ни  гарантий,
Только  фиг  на  транспоранте».


Царь  в  палатах  взбеленился.
В  злобе  пятнами  покрылся,
Слуг  и  служек  плетью  бьёт,
Громко  матерно  орёт,
Сатанински  рвёт  и  мечет.
Перечёл  на  чёт  и  нечет
Верный  свой  генералитет,
Прибежавший  на  совет.
Заорал,  как  зверь: « Велю,
Не  позднее,  чем  к  утру,
В  нашу  царскую  светлицу
Вам  доставить  Бог — девицу!
А  случится   так,  что  нет,
То  я  весь генералитет
На  крестах  велю  распять,
Солью  раны  посыпать
Буду  вам  на  солнцепёке.
Вразумели,  лежебоки?!»


Генералы  разбежались
И  за  дело  лихо  взялись.
Шлют  опричным  наставленья,
Как  готовиться  к  сраженью:
« Тихий  Лог  со  всех  сторон
Окружить.  Глухой  заслон
За  околицей  поставить.
Так  опричников  расставить,
Чтобы  мышь  не  проскочила,
Мигом  пойманною  была.
В  небесах  повесить  сеть,
Чтоб  Иван  не  смог  взлететь.
В  Лог  идти  за  Бог — девицей
И  везти  её  в  столицу.
Есть  наказ,  а  есть  приказ.
Всё  исполнилось  тот час.
Вся  буза  под  Тихим  Логом.
Перекрыты  все  дороги,
Дирижабли  держат  сеть-
Любо  дорого  смотреть.
Сеть  железная,  густая
Серебрится  тень  бросая.
А  Иван  сидит  спокоен,
Пьёт  в  тенёчке  чай  зелёный,
Скромно  балуясь медком
С  мужиками  под  дубком.
Раздаёт  распоряженья,
Как  вести  себя  в  сраженьи:
Где  сидеть  и  где  стоять,
Чтобы  зря  не  пострадать.
Молодой  учитель  школьный,
Да  подьячий  с  колокольни
Шлют  Ивану  донесенья
Обо  всех  перемещеньях,
Что  велись во  вражем  стане,
За  рекой  и  на  кургане.
Обозрев  густую  рать -
Как  же  будем  воевать? -
Брало  их  не  раз  сомненье,
Даже  страх  обыкновенный
Сам  незванно  в  душу  лез,
Как  от  сети  тень  с  небес.


Эли  в церкви  с  сыном  были.
Их  не  мало  удивило
И  убранство,  и  покой,
Лики,  запах  неземной.
Так,  как  делали  все  люди,
Наложили  крест на  груди.
А  когда  отец  святой,
Окропив  святой  водой,
Обойдя  с  кадилом  зал,
Да  анафеме  предал ,
Громко  басом  говоря,
Всех  бузонов  и  царя,
По  свече  большой  зажгли
Покровителю  Руси.
Но  покой  их  был  нарушен
И  дозором  обнаружен
Штурмовой  отряд  опричный,
Шедший  клином  необычным.
А  в  народе  этот  строй,
Называется  свиньёй.
Колокольный  звон  раздался
И  Иван  с  земли  поднялся,
В  дом  сходил,  принёс  прибор -
Разрушитель  льдов  и  гор.
В  небо  молча  посмотрел.
Схорониться  всем  велел.


Пуще  плети  гонит  страх.
Миг,  и  люди  в  погребах.
А  Иван  прибор  включает,
Кто  смотрел,  тот  замечает:
В  небесах,  как   на  картинке,
Ровно  на  две  половинки
Сеть  разрезана,  как  лист.
Издавая  жуткий  свист,
Ускоренье  набирая,
Грозно  рушится,  срывая
Дирижабли,  якоря
И  грохоча,  и  звеня,
Самоходы,  танки,  пушки,
Рать,  что  тронулась  с  опушки -
Всё  собою  накрывает,
В  землю — матушку  вбивает
Толь  на  два,  толи  на  метр
Шириною  в  километр


Но  в  бою  дремать  не  надо.
Уж  крылатая  армада
Тучей  мчит  на  Тихий  Лог,
Загорелся  дальний  стог
И  летающим  машинам
Стал  служит  ориентиром.
Вновь  Иван  прибор  включает.
И  вдозоре  замечают,
Что   бузонская  армада
Не  летит,  куда  ей  надо.
Затряслась,  остановилась,
На  запчасти  развалилась
И  обьятая  огнём
Пролилась  с небес  дождём.
А  Иван  дозорных  слышит:
«Трудно  в  этой  каше  выжить,
Дым  в  округе,  горы  стали.
В  одиночку  так  баталий
После  Муромца  никто
Не  выигрывал  давно».


«Вот  и  всё.  Войне  конец !» -
Обьявил  святой  отец.
Торжества  раздались  звоны.
Взяв  хоругви  и  иконы,
Тихологовский  народ
Крестный  ход  уже  ведёт.
Впереди  Элал  впервой
Крест   церковный  выносной -
Символ  веры  православной
Нёс  торжественно  и  славно.


Но  теперь,  как  в  старь  бывало,
В  бой  не  ходят  генералы.
В  бункерах  ли  под  землёй
Иль  вдали  в  избе  штабной,
Воевать  на  карте  любят
И  нередко  дело  губят.
Так  случилось  и  теперь,
Как  токующих  тетерь,
Генералов  в  плен  берёт
Взбунтовавшийся  народ.
А  в  палатах  царь  да  слуги.
( В  сказках  быстро  мчатся  слухи).
И  царю  уже  известно:
В  государстве  повсеместно
Обнищавший  люд  бунтует;
В  небесах  Иван  лютует,
Будто  слово  божье  знает -
В  одиночку  побеждает.
Со  времён  царя  Гороха
Суеты,  переполоха,
Что  творилось  за  столицей
В  резиденции  царицы,
Мир  подлунный  не  знавал,
Страх  такой  не  испытал.
Престарелая  царица
Шмыганула  за  границу.


Царь  с  похмелья,  а  смекнул,
Где  он  палку  перегнул,
Просчитался  и  прошляпил,
На  чужую  лошадь  ставил
И  теперь  электорат
Непременно  даст под  зад.
« Хорошо  б  под  зад,  стерплю.
А  ведь  могут  и  петлю
Смастерить  на  толстой  шее,
На  суку  или  на  рее
Вздёрнут,  вроде  невзначай,
И  тогда  прости,  прощай
Власть  и  царские  палаты.
Черти  шибко  будут  рады
И  в  котле,  без  лишних  слов,
Будут  жарить,  будь  здоров.»
Царь  сидит,  затылок  чешет,
В  голове  от  мыслей  скрежет,
Шум  стоит  и  вдруг,  пробило,
В  нём  внутри  заговорило.
Но  не  совесть,  что  пропил -
Сатана  заговорил:
«Нам,  царям,  сдыхать  не  гоже:
Ни  тебе,  ни  мне,  похоже.
Час  мой,  вроде,  не  пробил.
Славно  я  в  тебе  пожил.
Вот  кураж,  так  был  кураж:
Сотни  раз  входили  в  раж,
Класно  правили,  царили,
Миллионы  душ  сгубили,
И  у  Бога  на  глазах
Утопили  Русь  в  слезах.
Обойди хоть  белый  свет,
Но  такой  утробы  нет,
Где бы  жил  я  так  привольно
И  твоей  была   достойна.
Жил  я  в  Каине,  в  Иуде
И  о  них  узнали  люди.
Хоть  Христос  и  божий  сын,
Но  и  там,  и  тут  -  один.
Позже  в  Нерона  вселился,
Но  единого  добился:
Подожгли  мы  древний  Рим.
Вот  тогда  огонь  и  дым
Погубили  душ  не  мало.
И  таких,  как  он  не  стало.
В  революции  и  войны
Была  парочка  «достойных».


Бес  в  вождей   порой  вселялся,
Им  нашептывал  и  клялся
В  ратном  деле  подсобить
И  до  гроба  верным  быть.
Всех  обманывал  шутя,
Просто тешилось  дитя.
Нам  с  Иваном  не  поладить -
Невозможно  с  умным  сладить.
Потому -то  на  войне
Неча  делать  Сатане.
Там,  где  подвиг,  храбрость,  слава,
Невозможно  жить,  ей  право.
У  меня  своя  стезя,
Погибать  с  тобой  нельзя.
Сволочь — царь,  а  вдруг  родится,
И  в  него  смогу  вселиться.
Зла  не  мало  сотворю
И  людишек  уморю.
Посему,  прости,  прощай.
Сам  за  всё  и  отвечай».


В  царском  чреве  забурлило,
Будто  царь  наелся  мыла,
Пот  прошиб,  обдал  морозом.
С  болью  жуткою ,  вопросом
Сатана  его  сгибает,
С  диареей  вытекает
Прямо  в  царские  штаны -
Пук  и  нету  Сатаны.
Дух  поганый  лишь витает -
Ураганом  выметает
Из  палат  не  только  мух,
Но  и  царских  верных  слуг.
А  без  слуг  и  царь -  не  царь:
Хошь  погладь,  а  хошь  ударь,
Иль  зажарь  его  в  печи,
Или  плюнь  да  растопчи.


За  столицею  под  вечер
Собрался  народ  на  вече,
И  на  вече  стар  и  мал
В  один  голос  прокричал:
« Бить  челом,  Ивана  звать
Вольной  Русью  управлять.
А  царя  с  генералитетом
В  звездолёте  усадить,
В  дальний  космос  запустить,
Чтобы  вечно  там  летали,
Что  творили  вспоминали,
С  голодухи  выли  волком
В  назидание  потомкам.
Как  решилось,  так  свершилось.
Всё,  как  надо  получилось;
Русь - свободна  и  вольна,
В  Лету  канул  Сатана,
И  Иван  всей  Русью  правит,
Бог  свидетель,  он  прославит
Землю  русскую  не  раз,
Как  прославился  сейчас.


Говорят,  что  сказки -  ложь.
Но  святую  ложь  не  трожь,
Вдруг,  да  правдой  обратится,
На  Руси  герой  родится,
Православный  наш  народ
К  свету  с  правдой  поведёт.