Мёртвые люди едут ночным экспрессом прямиком в рукотворный ад.
Мёртвые люди лениво взирают на Цербера на цепях.
Мертвому городу их отпустившему, все равно, где и как
мёртвые люди, люди погибшие, оставят свои тела.
Мёртвые люди не чувствуют боли, что раздирает их изнутри.
Люди не видят, как их тела превращаются в гниль.
Мёртвые люди слепыми глазами смотрят на стены домов,
но невдомек им, что это остовы сожженных дотла городов.
Мёртвые люди привычно трясутся на неудобных кре'слах,
а гробы толпятся, поскрипывая, в проходе вагона экспресса.
Гробы цепко держат жизни внутри себя.
Души не видят, а люди поэтому не осязают свои тела.
И им невдомек, что уже и от них черви оставили кости и серую гниль.
И им невдомек, но совершенно неважно, умерли ли они.
Даже и к лучшему, что не сумеют это они увидеть.
Дьявол их милостиво пускает в свою обитель.
Мертвые люди весьма апатично въезжают в геены смрад.
Мертвым людям, по-честному, похрен, что нет уж пути назад.
Мёртвые люди не слышат воплей в гробах позабытых душ.
Мертвым людям никто не поведал, что в креслах лишь сборище туш.
Плевать мертвым людям на то, что их души ныне закрыты в гробах;
Мертвым людям не свойственны ни любопытство, ни страх.
В вагоне ночного экспресса мёртвые люди въезжают в ад.
И им наплевать, что из этого ада не существует пути назад.